Кировская весна 1931-1935 - стр. 19

– Не плач, пожалуйста, все образуется – привычно утешил жену Сергей Миронович.

– Ах, оставь – несколько непоследовательно попросила она дрогнувшим голосом, словно разговор о детях начал именно он.

Горит на солнышке

Флажок,

Как будто я

Огонь зажёг.

{1}

В праздники -1 мая, 7 ноября, в День Красной Армии и в День Парижской Коммуны (это тоже были большие праздники и демонстрации) – Артем, Василий и Светланка мастерили красочные гирлянды, флажки, затем приходила грузовая машина, они набивались туда стоя, чтобы все поместились. Кто стоял у борта – держали флажки. И как-то у Артема, когда он держал флажок, низко опустив, его отняли – дотянулись и вырвали. Это, конечно, была трагедия. Ему все очень сочувствовали, но потом пришли к выводу: слишком низко держал – так флаг не держат; его надо кверху поднимать и держать высоко – наука нам. Когда возили по городу – праздничное катание. На демонстрации тоже водили, но недалеко, просто чтобы чувствовать праздник. И это ощущение праздника, торжества, приподнятого настроения Артему запомнилось надолго. {6}

В ноябре 1931 года английский агент, бывший белый офицер – капитан Андрей Иванович Огарёв, член бразильского филиала РОВС, работающий в нефтяной секции «Южамторга», прибыл из Рио-де-Жанейро в командировку в Москву по торговым делам.

16 ноября 1931 года, проходя в 3 часа 35 минут на Ильинке около д. 5/2 против Старо-Гостиного двора, Андрей Иванович случайно встретил прогуливавшегося Иосифа Виссарионовича Сталина и моментально выхватил револьвер. Нелепая случайность (опытнейший филер Воскобойников замер в необъяснимом ступоре на несколько секунд) помешала ему своевременно схватить негодяя за руку. Как выяснилось, со стрелковой подготовкой офицерского корпуса в царской России дело обстояло не так уж плохо – Огарёв поразил Вождя двумя выстрелами в сердце до того, как был скручен охраной. Не смотря на своевременно оказанную пострадавшему советскому лидеру первую помощь, товарищ Сталин, не приходя в сознание, скончался в карете скорой помощи, не достигнув приемного покоя больницы. На служебном расследовании Воскобойников пояснил, что его кратковременно вывело из себя появление на директрисе огня огромного кота, по своим размерам напоминавшего бегемота. Приговором суда Воскобойников был, разумеется, осужден как британский шпион и расстрелян в один день с Огарёвым, но словосочетание «кот-бегемот» вышло за пределы ведомственных коридоров и прочно вошло в обиход москвичей как нелепая и возмутительная попытка оправдать собственную халатность и разгильдяйство. Долго еще московские родители вместо дореволюционного «кто за тебя будет руки мыть, Пушкин что ли?» заменяли классика русской литературы Котом-Бегемотом. Дошла эта поговорка и до писателя Михаила Булгакова, сочинявшего в ту пору один из своих фантастических романов.