Кинжал милосердия - стр. 23
Рассматривая клинок, Феликс увидел едва заметную тонкую тёмную полоску у основания клинка. Его зрачки расширились, заполняя синеву глаз сплошной вязкой чернотой, будто сработал зум-объектив фотокамеры. И фрагмент кинжала увеличился, открываясь в мельчайших деталях. В зазор между рукояткой и клинком затекла и засохла какая-то чёрная жидкость. Пододвинув к себе вторую чашку Петри, Феликс взял тонкую иглу и принялся выскребать ею жидкость. Игла заходила под рукоять больше чем на половину и извлекала оттуда множество засохших частиц. В результате их оказалось столько, что покрылось всё дно чашки. Даже в таком виде засохшая жидкость напоминала кровь, и Феликс не сомневался, что это именно она и есть.
Закончив, он накрыл чашку крышкой и посмотрел на часы. Меньше часа оставалось до открытия агентства. Убрав в ящик стола всё, за исключением пластиковых чашек и кинжала, Феликс встал и подошёл к холодильнику. На верхней полке лежали бутылки красного сухого вина, на нижней и в ящиках – кокосовые орехи. Выбрав пару, мужчина набрал комбинацию на кодовой панели шкафчика с посудой и достал кубок. Наполнив его на четверть молоком, Феликс взял откупоренную бутылку вина, стоявшую на дверце холодильника, и долил до половины. Сделав пару глотков, он поставил кубок на стол и стал переодеваться. Халат отправился на вешалку в шкаф, его сменил темно-коричневый костюм с белой рубашкой. Тщательно зачесав назад волосы, Феликс скрепил их на затылке в хвост золотым зажимом, ещё раз провёл ладонью, проверяя, достаточно ли ровно и гладко лежат пряди, после поднял жалюзи и приоткрыл окно.
Как не сопротивлялась ночь наступлению рассвета, спрятанное облаками солнце всё равно разогнало тьму. Тихое пасмурное утро, светло-серое с голубым, разлилось по улицам, крышам и асфальту.
Включив свет в кабинете, Феликс пошёл в секретарскую. Вернув подсохшее полотенце в душевую, он сел на гостевой диванчик и устремил взгляд в сумеречное пространство, думая о кинжале. Без пяти девять в дверном замке заворочался ключ и на пороге показался Никанор Потапович. Что-то бормоча себе под нос, он не глядя нащупал выключатель. Вспыхнули лампы, и старик вздрогнул, увидав неподвижно сидящую фигуру на диване.
– Фуй! Сердешный! Напугал в усмерть! Чего так ранехонько явился? Али с ночи тута?
– Так получилось, что раньше приехал. Арина где?
– В магазин зашла по дороге. На кухню нам хлеба надо, сыра, сливки да сахар кончаются. А ты чего задумчивый такой?
– Дело тебе привёз. На разнюхивание.
– Начина-а-ается! – недовольно протянул Никанор. – Опять! Гадость всякую!