Киномысль русского зарубежья (1918–1931) - стр. 73

Цель в себе делает каждую эмоцию эстетической.

…Проявление каждой эмоции вовне – жест (движение, действие) и как результат – шум, звук.

Ряд самоцельных жестов дает эстетическое действие.

Тот же ряд, расположенный в определенной закономерной последовательности – ритмически, – дает танец.

Ритмическое чередование эстетических звуков рождает музыку.

Происходя из одного корня, связанные в первоисточнике взаимозависимостью, музыка и танец (или эстетическое действие) в спектре искусства дают дополнительные гармонические цвета.

Поскольку ритм —

внешняя закономерность —

сменяется мыслью —

закономерностью внутренней —

чередование —

звуков по линии мысли рождает слово.

Звуки в слове застывают, теряют свою текучесть, свою динамику, размах своего звучания.

Динамика слова – есть динамика организующей его мысли.

Застывшие статические жесты, организованные динамикой мысли, дают рисунок (живопись, графику, скульптуру).

Самоцельность и слово, и рисунок делают эстетическим – две последующие основные краски в спектре искусства, дополняющие друг друга.

В первоисточнике взаимозависимые слово и рисунок – две следующие основные краски в спектре искусства, дополняющие друг друга.

Иллюстрация, дополнение слова рисунком – изображение слова – дало начало азбуке, графическим символам звуков.

Написанное слово – внешне онемело, оставаясь все-таки в звуковой оболочке.

«Немое» слово не нарушает организующей его мысли и, попав в чье-нибудь внимание, тотчас же вспыхивает звуком на экране памяти.

«Немое» слово остается словом, и это очень важно.

Итак, имеется две дополнительные пары

гармонические в своем одинаковом темпе ритма – музыка и танец (жест, действие) и гармонические в одинаковом темпе мысли – слово и рисунок.

Наиболее полный аккорд, т. е. высший синтез искусства был бы в том случае, если бы – танец (или эстетическое действие) + музыка + слово (или его литерный «немой» символ) + рисунок – даны были гармонированно в одном моменте.

На пути к такому объемлющему синтезу слишком много препятствий.

Динамика мысли и динамика ритма не совпадают в каждый данный момент, и чаще всего лишается созвучности мысль в рисунке.

В балете, в опере, в драме – рисунок неизменен на всем протяжении действия. Мысль декораций, обстановки, костюмов – мысль фона – одинаково аккомпанирует и созвучным, и несозвучным местам действия, слова, музыки.

Между тем каждое зрелище, каждое наблюдение жизни меняет фон, декорации почти непрерывно. Сидя в цирке, например, я то расширяю, то сужаю поле своего зрения. В нем то весь передний план – клетка со львами, скамьи, эстрада театра, то одна клетка, то даже один угол клетки – несколько брусьев на фоне опилок.