Киномысль русского зарубежья (1918–1931) - стр. 26
В результате получатся тысячи без толку снятых метров, из коих более половины впоследствии вырежется как ненужный балласт и будет брошено на лабораторное кладбище, несмотря на то, что поглотило массу времени, материалов и денег.
Теперь перейдем к квинтэссенции режиссерской работы в кинематографе – к монтажу и к актерскому исполнению.
Здесь необходимо немного задержаться на специфических условиях режиссерской работы в театре, могущих вредно отразиться на работе театрального режиссера в ателье.
На театре, как известно, режиссер не ограничен ни временем, ни пространством. Для актера есть возможность двигаться в любом направлении четырехугольника сцены; он ведет свою роль, считаясь со своими индивидуальными данными; он может усиливать выразительность своей игры произвольным количеством переходов, жестов, пауз, лишь бы в том соблюдено было чувство меры и не выходило бы за пределы рамок, установленных режиссером, который, в свою очередь, нисколько не считается с тем, затянется ли какой-нибудь акт на четверть часа больше или нет.
В ателье же, наоборот, режиссер всегда ограничен и пространством (поле кадра аппарата), и временем (метраж). Игра же актера должна быть особенно сжатой, четкой и выразительной. Лишний жест, реплика или пауза дают на экране отрицательные результаты.
Здесь режиссеру, если он обладает достаточной кинематографической эрудицией и опытом, приходится вступить на путь художественной педагогики и сосредоточить свое внимание главным образом не над тем, что надо актеру делать, а над тем, как сделать. Ибо часто случается, что какой-нибудь жест актера, как бы искренен и правдив он ни был, может впоследствии, в результате монтировки одной сцены с рядом других сцен, исполненных другими партнерами и снятых в другое время, в другом месте и при других условиях, оказаться не в стиле, не в рисунке пьесы, как она задумана режиссером первоначально, и внести диссонанс в его работу. Затем следует принять во внимание особые технические условия игры для экрана. В кинематографе пагубна всякая риторика, болтливость, диалоги, лишние переходы и обмены жестами между действующими лицами и все прочее, что привносит с собой в ателье театральный режиссер. Достаточно привести в пример ряд слабейших и бесцветнейших картин, исполненных такими выдающимися художниками театра, как Моисси («Эдип»), Шаляпин («Псковитянка»), Орленев («Царь Феодор»), Варламов (несколько комедий), Васильева («Обрыв»), Пашенная («Гроза»), а из представителей новейших течений и других театральных традиций назову: Полевицкую («Черная пантера», Берлин), Коонен (Пьеретта