Кинокава - стр. 13
– Желаю хорошо отдохнуть.
То, что произошло потом, Хана помнила плохо. Впервые в жизни она осталась наедине с представителем противоположного пола, и для девушки строгого воспитания это уже само по себе стало серьезным психологическим потрясением. Тоёно перед расставанием подарила ей шкатулку, в которую вложила «весеннюю картинку» Утамаро,[22] сказав, что это амулет на счастье. Даже не вспомнив об этой картинке, Хана вся напряглась, когда муж заключил ее в объятия. Боль пронзила ее стрелой, и она прижала затылок к подголовнику, при этом не забыв позаботиться о том, чтобы не испортить сложную прическу. Что и говорить, незатейливое напутствие бабушки совершенно не помогло новобрачной, но она изо всех сил старалась не ударить в грязь лицом.
У самого Кэйсаку было слишком мало опыта общения с женщинами, чтобы подумать о чувствах Ханы. Он был всего лишь мужчиной двадцати шести лет, очарованным красотой своей невесты.
– Я так долго ждал! – прошептал Кэйсаку, излив на нее всю свою страсть.
Хана, которой строго-настрого приказали исполнять любое желание мужа и господина, молча сгорала со стыда. Прикрыв в темноте глаза, юная жена вознесла хвалу богам и бодхисаттвам за то, что сумела справиться с собой и муж не заметил ее неловкости.
В провинции Кии женщины, по обычаю, приходили поздравить невесту на следующее утро после свадьбы. На торжественном пиру, состоявшемся накануне, мужчины открыто разглядывали Хану, а та сидела опустив голову, и все гости слились для нее в безликую толпу. Теперь же она внимательно смотрела на каждую женщину, которую ей представляли, и старалась изо всех сил запомнить ее внешность и имя. Дамы были поражены умом и благовоспитанностью молодой супруги господина Матани.
После ухода одной из посетительниц Ясу, свекровь, обратилась к Хане со словами:
– Ее семья отделилась от нашей три поколения тому назад. Все младшие ветви носят фамилию Ханда; мы единственные Матани в Мусоте. Давным-давно, когда эта земля принадлежала храму Нэгоро, глава дома Матани стал одним из Ста богов-покровителей Нэгоро и семье была пожалована фамилия Тёфуку-ин, сокращенно Тёкуи.
Хана конечно же была в курсе родословной Матани, но, когда семейную историю рассказывает свекровь, она звучит совсем иначе. Тёкуи – в этом самурайском имени слышался отзвук седой старины; Хане трудно было представить, что род, удостоенный такой чести, пришел в упадок. Припомнив, как отец насмехался над Матани, называя их Мусота, Хана не смогла сдержать вздоха.
Женщины из младших ветвей семейства Кимото тоже пришли навестить новобрачную. Ma каждой было кимоно с мелким рисунком, как будто они заранее договорились одеться одинаково. Дамы сильно удивились, увидев, что Хана спокойно сидит рядом со свекровью, словно уже много лет прожила в этом доме.