Кино, вино и домино - стр. 33
Слева от дороги желтела выжженная трава с кактусами до самого моря, справа пестрели горы. Минут через двадцать начался городишко: пустые пляжи с изысканными скульптурами, маленькие уютные гостиницы вдоль набережной, закрытые ставни на окнах, невероятные цветы и деревья.
Первый человек попался чуть не посередине городка. Старик на велосипеде. В черном костюме и темных очках. Он церемонно поднял шляпу:
– Бонджорно, синьорина!
Ольга онемела от неожиданности и сделала старорежимный книксен.
Повернула в глубь города по центральной улице. Набрела на зеленную лавку, вынесшую ящики с товаром душераздирающих цветов на улицу. Острые съедобные запахи ворвались в ноздри. Некоторые виды овощей она никогда не видела прежде. Из глубины лавки помахали двое кудрявых мужчин:
– Бонджорно, синьора! Американо?
– Русо! – крикнула она и сфотографировала их.
Дальше фотоаппарат стрекотал как швейная машинка «Зингер», потому что городишко состоял из таких красок и линий, что его хотелось целиком перегнать детям и мужу по электронной почте.
Ольга поехала отдыхать без мужа не потому, что они любили отдыхать врозь, а потому, что цена фестивального гостя в две с половиной тысячи евро была для их семьи неподъемна. В свете этого ее не могло не раздражать, что некоторые приехали сюда, чтобы квасить. Вполне могли бы делать это в Москве.
Людей вокруг по-прежнему не было. В магазине сыров обнаружилась премилая продавщица, не знающая ни слова по-английски. Сыры невозможно благоухали, продавщица сияла. В магазине сладостей было то же самое. Только еще стены утопали в розовых олеандрах. Ольга с грустью подумала, что в московском городском ландшафтном дизайне так мало красного цвета. Ведь полно же кустарников с красными листьями.
На пути возник маленький аккуратный католический храм. Возле него бузило несколько подростков. Ольга вошла внутрь. И там никого, кроме Мадонны и лежащего деревянного Христа. Только глазок видеокамеры.
Села на скамейку. Подумала, что дома на нее кинулась бы стая бабок и порвала бы в клоки за короткую юбку, голые плечи и пляжную сумку. Словно Бог уполномочил их проверять дресс-код перед встречей с собой. С удивлением поняла, что первый раз в жизни за пятьдесят лет ей никто не мешает общаться с Богом. Выходя, поклонилась камере в пояс и громко сказала:
– Спасибо!
Потом бродила, бродила по улочкам, фотографировала дома и цветы. Когда вернулась на набережную, очень хотелось есть. Зашла в кондитерскую, ткнула пальцем на самое красивое пирожное и попыталась попросить чай. Доброжелательная девушка стала совать железную банку из холодильника. Ольга устала отмахиваться от банки и отошла от прилавка.