Кино кончилось. Дублей не будет - стр. 4

– Уволились?

– Думаете, уволили? За это дело? – Максим усмехнулся и щелкнул себя по горлу.

Соседка пожала плечами. Может, его действительно уволили за пьянство, но ей все равно, как оно было.

– У меня горе. Тетя умерла. – Он кивнул в сторону дома. – Воспитывала меня.

– Понимаю.

– Не думай, что я оправдываюсь, – переходя на «ты», сказал он и снова повернулся спиной к воротам.

Не стоит ему, Максиму Юрьеву, разговаривать с женщиной, которая не захотела назвать свое имя.

Она, похоже, угадала его мысли и негромко сказала:

– Меня Рита зовут.

– Всего хорошего, Рита, – не поворачиваясь, сказал он, приподнял руку и небрежно пошевелил пальцами.

Рита чертовски хороша, секса в ней как меда в улье, но нельзя показывать ей, что ты на нее запал. Мужчина может предложить знакомство, но не должен его навязывать. Многословие – совсем не тот конек, на котором нужно подъезжать к женщине. А он тут разговорился, еще и оправдываться начал.

– Может, ломиком попробуем? – спросила она.

В ее голосе угадывался намек. Максим остановился. Рита осознала свою вину. Она уже навязывается. Значит, он будет полным идиотом, если уйдет.

Максим развернулся на сто восемьдесят, вплотную приблизился к ней и заглянул в глаза с иронией заправского сердцееда. Рита качнулась как маятник часов, от него и к нему.

– Зачем пробовать? Ломик есть. Сделаем, – сказал он.

– Хотелось бы поскорей. – Ее голос дрогнул от волнения.

Трефовый король и две дамы, червовая и пиковая. Десять очков. Если придет туз, то будет полный набор. Двадцать одно очко – это безоговорочная победа. На кону почти миллион деревянных. Вильям щелкнул пальцем по карте. Если вдруг повезет, он купит своей даме пик новую машину.

Перед ним легла карта, Вильям взял ее. Бубновый туз. Ни одна черточка не шевельнулась на его суровом лице, но душа расправила крылья.

– Двадцать одно!

Он выложил карты на стол, и в его взгляде мелькнула ехидная искорка, адресованная Сербу. Тот набрал двадцать очков. Этого должно было хватить, но туз Вильяма сломал ему игру.

Серб знал жизнь как изнутри, так и с изнанки. Шутка ли, почти двадцать лет по лагерям да пересылкам.

Он даже глазом не моргнул, спокойно посмотрел на Вильяма и сказал:

– Поздно уже. Я пойду.

Отыгрываться Серб не стал. Шулер он знатный, но в казино не смухлюешь. Во всяком случае, в том, которое держит Ираклий Львович. Заведение подпольное, но игра идет чисто по понятиям. Если в долг, то только в виде исключения. А с наличностью у Серба проблемы. Видно, все спустил. Потому и уходит.

– Спокойной ночи, Яков Тимофеевич, – сдерживая насмешку, сказал Вильям.