Кино без правил - стр. 37
Голос: «Может быть, мы переусердствовали в нашей морали?»
***
Поле брани. Трупы солдат. По полю идёт человек с огромной связкой масок. Он склоняется к мертвецам и снимает с них маски человеческих лиц: «Вы более не нуждаетесь в этом. Теперь вы настоящие». Маски громко стучат друг о друга.
***
Ночь. Тёмная комната. Её надо сделать в прямом смысле слова тёмной – тёмные стены, тёмная мебель, тёмный пол. Освещение едва очерчивает контуры. Обнажённая женщина надевает на себя через голову светлую ночную рубашку. Ткань легко скользит по телу, мягко колышется. Белое пятно ночной рубашки в тёмном пространстве. Пятно должно только обозначать фигуру человека, но не обрисовывать её чётко.
***
Совесть – инструмент для очищения души. Искусство служит почти той же цели. Значит ли это, что искусство сродни совести?
***
Кинематограф смертен, ибо зависит от техники; он стремится к новым высотам, заполучая новые технические возможности. Поэтому у него нет ценностей, нет морали. Кинематограф – искусство без морали. Кино стремится развлекать, бьётся за массового зрителя, как бьются политики.
Литература тяготеет к мысли, литература живёт идеями. Родившиеся в голове мысли продолжают своё существование даже на клочке бумаги, литература не нуждается в новых технологиях. В этом её бессмертие. Текст сохраняется и на бумаге, и на коже, и на камне. Плохо он виден или хорошо, это не меняет содержания.
***
Художник не может быть ни мужчиной, ни женщиной. «Когда двое станут одно» – это и есть художник.
Параллельное кино
Первые кадры фильма «Вспоминая себя»: на чёрном фоне сидит длинноволосый человек, голова опущена, тонкая рука поднимается ко лбу, трёт лицо, словно желая избавиться от боли или заставляя себя вспомнить что-то; камера медленно надвигается на лицо человека, за кадром звучит голос: «Память моя, дай мне силы из глубин твоих извлечь то, что мучит. Дай мне вспомнить себя. Жестокость свою хочу вспомнить и трусость, кровь и слёзы увидеть, потому что они есть. Как на исповеди своей жажду заглянуть в собственное лицо, ведь на исповеди рассказывают правду. И я хочу поведать правду – себе самому. Точно знаю, что нет у меня ангельских крыльев за спиной, иначе не приходил бы, память моя, к тебе за помощью. Но только не верю я, что душа моя вся заплёвана. Хоть что-то хорошее должно в ней быть, хоть один порыв. И ты, память моя, должна мне помочь. Дай мне вспомнить себя. Каков я был? Помоги…»
Мы взялись за «Вспоминая себя» осенью 1986 года, мне было двадцать шесть лет. «Вспоминая себя» – вестерн, если судить по одёжке. Меня не отпускала эта внешняя форма, она казалась мне выразительнее других. В «Большом сне» тоже есть отголоски вестерна в некоторых сценах – шляпы и револьверы, но основное «тело» фильма погружено в наши дни.