Киммерийский закат - стр. 55

Курбанов вспомнил байку Лехи о мужичке с завода, многотысячный коллектив которого трудился над изготовлением более двухсот тысяч наручников, и мрачно ухмыльнулся. Нет, в правдивости этой молвы он не сомневался, поскольку из агентурной сводки, с которой ему позволил ознакомиться полковник Буров, знал: в партийных типографиях уже заготовлены целые тюки листовок с призывами проявлять особую бдительность в отношении буржуазных агентов; а также кипы бланков протоколов обысков и допросов.

Сотни тысяч людей – депутатов, демократов-активистов, журналистов – уже были занесены в списки на аресты, депортацию, высылку в отдаленные районы Сибири и Дальнего Востока; все инакомыслящие, ранее привлекавшиеся к уголовной ответственности за антисоветскую пропаганду, занесены были в списки «врагов народа», хотя и не подозревали, что, по существу, они уже – «лагерная пыль». Понадобится два-три дня, максимум неделя, полного контроля коммунистов и КГБ над страной, чтобы в Мордовию, Пермь и еще дальше, в Сибирь, потащились эшелоны, битком набитые «политическими».

Но в отличие от Лехи майор Курбанов не спешил презирать и ненавидеть коммунистов. Он понимал: огромную страну, эту лоскутную империю, надо было каким-то образом сохранить. А сохранить ее можно было, разве что наведя железный порядок, на что способны были только коммунисты, с их «передовым отрядом партии» – кагэбэ. При поддержке, ясное дело, армии.

Как человек военный, он конечно же надеялся, что когда-нибудь в этой стране действительно наведут порядок. Но с такой же страстью желал, чтобы при этом обошлось без очередного «кремлевского мечтателя», а тем более – без излишнего выпендрежа кагэбистов. «Вот только без “выпендрежа кагэбистов” ни порядок в этой стране, ни сама эта страна – невозможны!» – мрачно заключил Виктор, решив, однако, что предаваться мрачным мыслям, пребывая в таких апартаментах, – в сути своей преступно. Уже хотя бы по отношению к себе.

Выполняя спецзадания за рубежом, ему приходилось сутками лежать в болотах, кормя комаров, мошку и прочую тварь; ютиться в каких-то зловонных подвалах и пристройках; с минуты на минуту ожидая удара ножом в спину, выступать в роли провокатора на сборищах оппозиции…

Он, майор Курбанов, слишком много рисковал собой ради престижа этой империи, чтобы так просто взять и отречься от нее. Но в то же время он действительно слишком много рисковал собой, чтобы впредь оставаться до конца преданным ей. Что-то следовало менять в этом застойнике, что-то нужно было основательно менять. Но в любом случае он имел право хотя бы эти две недели пожить комфортно, по-человечески.