Киллер с пропеллером на мотороллере - стр. 4
– Тише… – прошипел завлав.
– Ну что ты на меня тянешь, Грачев? – возмутился Троепольский. – Что такое случилось? Ну умер он, так что? Как говаривала моя бабушка, умер-шмумер, главное, шоб был здоров!
– Тише… – шикнул кто-то.
Димушка привстал и окинул взглядом собравшихся.
– Успокойтесь, – сказал он, снова садясь, – Вера Пална далеко. Рыдает в своей каморке.
Грачев икнул.
– Все равно, тише! – упрямо выговорил он и икнул снова.
Троепольский подошел и ласково приобнял его за плечи.
– Пойдем, Слава, пойдем…
Это был первый на моей памяти случай, когда кто-то называл Грачева по имени. Конец эпохи, не иначе. Я наклонилась к Зиночкиному уху и шепотом поинтересовалась, при чем тут Вера Пална и почему она рыдает в каморке.
– Вера Пална работает на товарища Андропова, – так же шепотом отвечала мне Зиночка. – Стучит, проще говоря. Призналась Троепольскому в момент интимной близости. А рыдает по впечатлительности натуры. Молодая еще.
– Тяжело он принял, – сообщил вернувшийся Троепольский.
Димушка кивнул:
– Тяжело и много. Сначала портвейн, а потом шило.
– Циник вы, Димушка, – вздохнула Зиночка. – Грачев и в самом деле переживает. Неизвестно ведь, как теперь всё повернется. Лаборатория и так на волоске висит. Раньше хоть стабильность была: пусть и на волоске, а висит. А теперь поди знай…
Троепольский снова махнул рукой:
– Ерунда. Ка-Гэ-Было…
– Говорят, он обоссался во время речи, – тихо сказал Димушка.
– Грачев? – не поверил Троепольский. – Да он в жизни речей не произносил…
– Да не Грачев…
– А, этот… Ну что, вполне возможно. Несчастный мужик, – Троепольский слегка пригнул голову и прошептал: – Мне верные люди рассказывали: ему сыворотку кололи. Выжимку из обезьяньих яиц.
– Троепольский, не говорите глупостей! – фыркнула Зиночка. – Обезьяны не несут яиц. Это млекопитающие. А то, что носят между ног самцы обезьян, называется яичками.
– Это смотря какого размера, – возразил Троепольский. – Яички – это у мартышек… или у нас с Димушкой. А генсеку, небось, выжимали из горилльих. А у гориллы там – ого-го!..
Я вышла в коридор. Дверь в каморку секретарши была приоткрыта. Вера Пална сидела с заплаканным лицом. Глаза, обычно густо накрашенные, были на сей раз промыты слезами, как майские окна, что сразу лишало Веру Палну ее привычного сходства с участницей выпускного бала ПТУ штукатурщиц третьего разряда. Впрочем, едва прикрывающая лобок мини-юбка и охотничьи – на мужика – сапоги по-прежнему оставались неотъемлемой частью ее облика, пусть и глубоко скорбящего. Увидев меня, Вера Пална всхлипнула, и по щекам ее вновь покатились крупные слезы. Я попыталась припомнить, что говорят в таких безутешных случаях, но на ум шли только самые банальные фразы типа «все там будем» и «бог дал, бог взял».