Кигель Советского Союза - стр. 12

– Двойку получила, что ли?

Девчонка всхлипнула и кивнула:

– Я домашнее задание не сделала. У нас свет выключали вчера! И я не сделала…

Андрей хмыкнул. Свет выключали – вот проблема. А свечки на что? Когда они в эвакуации жили, проще было сказать, когда тот свет включали. По воскресеньям и большим праздникам и только в местном клубе. Сразу видно, мелочь жизни не нюхала. Но сказал он совсем другое:

– Всё равно плакать нельзя. Вот посмотри – я же не плачу.

И он размотал тряпку, которой был обёрнут его правый кулак. Девчонка только теперь обратила на него внимание.

– Это что? – поразилась она.

– Это бокс. Спорт такой. У нас был спарринг. Учебный бой. Ну и я перестарался немножко.

– Больно? – Девчонка осторожно потрогала его руку выше сбитых костяшек.

– Больно, – спокойно кивнул Андрей. – Но я же не плачу. Вот и ты не реви. Подумаешь, двойка. Сегодня двойка, завтра пятёрка. Мама тебя заругает, что ли?

– Нет. Мама работает много, ей некогда мои уроки проверять.

– Так тем более. Хочешь, я тебе помогу? Что у тебя там? Математика? Русский?

Так и подружились. Ну как, подружились. Андрей вдруг решил, что должен опекать это юное недоразумение с косичками. А Лилька и правда была недоразумением. Расстраивалась по любым пустякам: то двойка, то лента для банта потерялась, то промокашка испортилась, а другой нет. У Андрея всегда находились лишняя промокашка и час свободного времени, чтобы посидеть с мелочью над её уроками. Лильке решительно не давалась математика, и он взялся помогать. Потом, чтобы не болталась после уроков без дела, отвёл её в Дом пионеров. В хор брали только мальчиков, но Лильку он пристроил в кружок народного творчества. Сначала она научилась «Русский танец» отплясывать, а потом и запела неожиданно. Так они вместе и ходили, он запевать в хоре про «перелётных птиц», она плясать вприсядку и петь про «бараночки». А одному шутнику из дворовых ребят, пошутившему про жениха и невесту, он в зубы дал. Зря, что ли, боксом занимался.

***

Бокс стал его главным увлечением, когда с хором пришлось завязать. Андрей пел до последнего, но в шестнадцать голос перестал его слушаться окончательно, а прорывающийся то и дело то ли бас, то ли баритон стал всерьёз раздражать Сергея Сергеевича.

– Андрей, я очень тебя ценю, но дальше так продолжаться не может. Ты басишь. Даже если у тебя быстро пройдёт ломка, бас или баритон, во что ты там превратишься, в детском хоре не нужен.

Андрей стоял перед своим наставником и чуть не плакал. Пожалуй, первый раз в жизни, если брать сознательный возраст. Сергей Сергеевич был абсолютно прав. Андрей и сам чувствовал себя неуютно, взрослым дядькой среди поющих малышей. Но разучивание новых песен, репетиции, выездные концерты в Домах культуры, школах и подмосковных санаториях давно стали смыслом его жизни. Андрей быстро учил с листа, запоминал стихи за два-три прогона, не боялся сцены и зрителей, и Сергей Сергеевич тоже грустил, понимая, что звонкий мальчишеский голосок найти не сложно, а вот где найти готового артиста, коим был Кигель?