КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 2 - стр. 40

Так и получилось, когда Марина, закончив меня утешать, выбралась из постели, она позвала меня с собой, и, заведя на кухню, сказала:

– Молоко, хлеб, конфеты! Он любит сладкое! Конфеты только шоколадные! Что и куда ставить ты видел. Потом садишься где-нибудь и начинаешь вслух говорить, каким ты был балбесом, что усомнился в нём. Всё ясно? – уставилась на меня Маринка.

– Всё… – пробурчал я. – Иди уже!.. Сам справлюсь.

Жена засмеялась и вышла из кухни. А я, чувствуя себя полным идиотом, налил в тарелку молока, поставил в угол, и точно так же, как это делала Марина, положил на тряпицу, кусок хлеба, и три конфеты. Потом сел рядом, опёрся спиной на тумбу гарнитура, и, чертыхаясь мысленно, начал говорить сам с собой, вслух. Нёс всякую чушь, в основном о том, какой я дурачок, что не поверил в домового. Когда запас нелицеприятных эпитетов иссяк, я посмотрел в угол и сразу же рванулся прочь из кухни, но, в дверях споткнулся за собственные ноги, упал, и, не поднимаясь, на карачках выполз из кухни в холл. Жена сидела на диване, поджав ноги, и читала, увидев меня в таком интересном положении, она хмыкнула, отложила книгу, и с неподдельным интересом спросила:

– Что на этот раз? Я, сидя на полу, привалился спиной к дивану и, ткнув пальцем в сторону кухни, прошептал:

– Конфеты и хлеб пропали! Я их положил туда!.. А они взяли и пропали. Марина улыбнулась и погладила мою бедную голову.

– Тебе повезло! Он принял твои извинения.

Я судорожно со всхлипом вздохнул. Теперь я верил. Сам, можно сказать, видел.

Время шло, жизнь вошла в норму и текла так, как ей и положено, с радостями и огорчениями, с визитами к нам в гости бабушки и дедушки нашего сына. Во время которых, Марина с непроницаемым лицом выслушивала жалобы мамы на вечную нехватку денег, и сочувственно ей поддакивала.

На мою свободу жена не посягала, она с самого начала предложила мне работать вместе с ней, либо найти на её фирме то, что мне подойдёт. Я отказался от всего, я опер, и мне это нравится. На работе, я гораздо легче, чем другие, переносил судорожные «заскоки» руководства. Так как за моей спиной, как скала стояла тонкая фигурка моей жены, с нехилыми банковскими счетами.

Особенно мне нравилось, когда я на работе получал какие-нибудь травмы! Я далёк от мазохизма, но когда Маринка обнаруживала на моём теле какие-то повреждения, ссадины или синяки. Она поднимала визг и начинала жалеть меня – долго и нежно! И я иногда даже подумывал о том, чтобы периодически самому себя избивать – уж больно мне нравилась Маринкина жалость ко мне.