КИФ-5 «Благотворительный». Том 4 (в двух частях) «Для мудрых», часть 2 - стр. 16

– А ты знаешь, мне пару месяцев назад отец снился. Я так расстроился, что даже тебе сразу не сказал. Будто он уехал в Крым, живёт на берегу. На велосипеде гоняет! И представляешь, звонит мне по телефону и говорит, что к нему Мурчик пришёл!

– А куда же Мурчику идти, как не к нему? Так тосковал, бедняга…

– Отец рассказывал, что до того, как поступить в медицинский, хотел быть спасателем!

– Может быть, он там сейчас чьи-то души и спасает…

– Может быть…

Началась эта история ещё в 90-е, после обнародования «факта» наличия веса у души. Соорудили мы с Юркой, тогдашние два аспиранта, в биофизической лаборатории нашего института установку, подобную описанной псевдонаучными СМИ. Ну, кровать на высокоточных весах, куда доброволец якобы ложился умирать. А потом выяснялось, что в момент смерти тело потеряло то ли 9, то ли 21 грамм. Дурака валяли, само собой.

Умирающих добровольцев как-то не нашлось. Разве что Юрка задрых однажды на этом ложе, обкушавшись водочки. А вот зав отделом, профессор наш, Владимир Михайлович Сомов, вернувшись из командировки, сильно был недоволен. Твёрдый материалист, советское воспитание.

– Кот из дому, мыши в пляс. Аспиранты, водку жрёте, а как дети малые. Кто вам позволил койку из клиники тырить да ещё ценные весы к этой железяке подсоединять?

Естественно, имущество клинике вернули, весы поставили туда, где они нужнее. Повеселились и забыли.

Годы шли, мировоззрение у населения несколько поменялось. Колдунов и экстрасенсов развелось немыслимое количество. Литературы по эзотерике – тонны. Поди разбери, что полная чушь, а над чем стоит и поразмыслить. Мы уже не Сашка и Юрка, а доктора наук Александр Николаевич и Юрий Сергеевич. Только наш Сомов каким был, таким и остался. Чего приборы не показали, того для него не существует.

И вот однажды появился он на работе к середине рабочего дня, что само по себе было поразительно. Созвал всех нас и достал из портфеля, такого же древнего, как и сам, шесть бутылок коньяка.

– Вот, дорогие мои, не хотел вам говорить раньше времени, а теперь уже сомнений нет. Засиделся я здесь. Четвёртая степень, неоперабельная. Пару месяцев ещё поскриплю, но давайте простимся, пока я на ногах.

Очень уж неожиданно это было. Не жаловался ведь никогда. Смотрели мы на него и не знали, что сказать. А он скомандовал:

– Отставить панику! Я хорошо пожил. Бегом за закуской и посидим.

Сели, конечно. Поначалу и кусок в горло не шёл. А он сам взялся нас развлекать, байки травить о своей жизни. О многом мы никогда и не слышали. Действительно, старик-то у нас достойный. О научных открытиях и говорить нечего. И в личной жизни – со своей Евгенией Васильевной шестьдесят пять лет как один день.