КИФ-5 «Благотворительный». Том 3 «Для взрослых» - стр. 34

Я слушал их жадно, внимая слова о жизни их детей. О том, как они обучаются в школах. Как постигают те знания, которые в нашей деревне никому ещё не известны. Как же иначе живут их старики! Они не вынуждены работать от зари до ночи на полях. Работая до старости, теперь им положено отдыхать. Я так хотел бы этого для матери, которая скоро, очень скоро будет стара, хоть сила вряд ли уйдёт от неё быстро. Но я хотел бы, чтобы её мозолистые крепкие руки нашли лёгкость, чтобы спина разогнулась, и боли в ногах не мучали её по ночам. Также я хотел видеть беззаботные детские улыбки своих младших братьев и сестёр, а не те потухшие голодные глаза.

Всё происходящее представлялось мне чудом. Жизнь как будто повернулась ко мне своей хорошей стороной. Счастье словно раскрыло свои объятия и замолило: «прими меня», «улыбнись мне в ответ».

Я пробыл в Омелье с месяц, когда успел оправиться от болезни и был определён на работу – мой охотничий талант, открывшийся во время путешествия, пригодился и здесь. По прошествии этого месяца, набравшись сил, я попросил Экхофа отвести меня к старейшине; я хотел, чтобы этот разговор состоялся как можно скорее. Экхоф не стал возражать, и мы отправились уже на следующий день.

На дворе стоял глубокий декабрь. Тонкий слой свежего снега прилипал к подошвам, и Тара возилась дома с детьми. Всё, что я хотел спросить у старейшины – можно ли мне остаться здесь. В Омелье. Навсегда. Вот и всего. Мне не нужен был месяц, чтобы принять это решение. Мне понадобился лишь день, лишь секунда, а остальное время – лишь чтобы набраться смелости. Остаться до весны, отправиться в путь домой и привести к началу осени в этот чудесный город мою семью. И по возможности всех тех, кто захочет для себя лучшей жизни.

Старейшиной в Омелье была женщина, высокая и с посеребрённой мелкими прядями головой. Я уже видел её несколько раз на рынке и на площади издалека. Но в этот день она седлала коня, встретив нас на подходе к двору; её зоркий тёмный взгляд упал на меня, и Экхоф, стоявший только что за моей спиной уже куда-то исчез.

Я замер. Старейшина подозвала меня широким взмахом руки. Её светлый плащ колыхался по ветру. Затаив дыхание я пошёл вперёд и был встречен неожиданно расположенным рукопожатием. Ранее я представлял старейшину как-то иначе. Я представлял её старой, с тяжёлыми глазами и каменным изрезанным морщинами лицом. Но она похлопала меня по плечу и мягко улыбнулась, а я понял, как много силы есть в этом человеке. И ещё больше доброты.

Она повела меня по двору, неспешно интересуясь о моих делах. Но и без того, она, казалось, знала обо мне уже всё: кто я и откуда, сколько преодолел на пути сюда, где теперь живу и какую работу намерен делать… А впереди нас уже расстелилась вся деревня целиком – она подвела меня к вершине холма, на котором возвышался её дом – и я увидел огромнейшее поселение, много-много дворов, извилистые дороги, заполненные повозками. И вдалеке, за серым бесконечным пятном построек, я видел очертания горизонта и едва уловимые пятна-миражи других соседних деревень. Говорили, далеко за ними стоят горы.