Киднеппинг по-русски - стр. 24
– И в чем же это проявилось?
– Как это в чем? Проявилось это в том, что ты, в сговоре с чеченской группировкой, а именно персонально с неким Шапти Галаевым по кличке Аргун, пошел на то, чтобы похитить семнадцатилетнего парня, Леню Губермана. Причем выкуп заломили вы явно неподъемный для этого более чем посредственного дельца…
– Это еще доказать надо.
– Митрич, повторяю, я ничего и никому доказывать не буду. Это пусть прокуратура, следствие суду что-то доказывают. Я оперативник, сыщик, сыскарь. Мое дело вас ловить, а не на противоречиях ущучивать. Поэтому тебе я скажу попросту, по-мужски, безо всяких выкрутасов: ты не мне, а собственной совести доказывай свою правоту. Ты вор авторитетный, известный в ваших, да и в наших кругах по всей эсэнговии своими правилами поведения, своим кодексом чести. А теперь повсюду пойдет слух о твоем поступке. У нас есть термин: «развенчание авторитетов». Это когда мы запускаем какую-нибудь информацию, правдивую или дезу, в результате которой в вашей среде авторитет того или иного «авторитета» падает. По поводу тебя теперь и придумывать ничего не надо – только организовать утечку следственной информации. Так что считай, что ты уже развенчан.
– Ты и без того под «вышкой» ходишь, – вмешался Олег. – А тут еще и имя свое воровское замарал.
– Ну и что же я такое сделал, что мое имя теперь замаранным оказалось? Я наших законов не нарушил.
– Формально да. Но с точки зрения морали… Похищение детей даже в вашей среде не пользуется особой популярностью. Особенно если ориентироваться на взгляды «воров в законе» старой закваски. И уж подавно, если сделать поправку на то, что ты, русский, помогаешь в похищении москвича залетным чеченцам. Не случайно же в русском языке даже термина такого нет, который обозначает киднеппинг – потому что не было этого у нас раньше.
– Да чего вы ко мне прицепились? – вспылил Сухостоев. – Не знаю я, о чем вы говорите!
– Ну, не знаете, гражданин Сухостоев, так не знаете, – легко согласился Максимчук. – Отправляйтесь тогда в камеру. Мы с вами больше не увидимся. Жаль, что разговор у нас не получился.
– Он и не мог у нас получиться. – Сухостоев сидел угрюмый, поникший. – Вы же знаете, я своих никогда не сдаю.
– А кто произносил слово «сдать»? Я об этом вас и не просил, – прикинувшись простачком, возразил Александр. – У меня и в мыслях такого не было. Неужели вы думаете, Алексей Дмитриевич, что я мог преследовать подобную цель, зная вас, пусть даже понаслышке? Меня интересует совершенно иное. Почему в качестве жертвы вы выбрали именно Губермана? Отпустят ли похитители его сына Леонида после внесения выкупа или же убьют? В частности, если выкуп внесен будет неполный? Где его содержат? Как охраняют? Можно ли его освободить?.. Ну, и так далее. На мой взгляд, ни один из этих вопросов не нарушает законов воровского этикета.