Кентийский принц - стр. 14
– Алексия, на нас напали, – проговорила Ильми, склоняясь над ребенком, – если вдруг…
Договорить она не успела, карета начала резко поворачивать, и кучер не справился с управлением лошадьми. Карета вдруг сильно наклонилась и опрокинулась, а потом еще и перевернулась. Наверное, на какое-то время Алексия потеряла сознание, а может, ей это просто показалось. Когда она смогла адекватно оценить ситуацию, то увидела, что Ильми лежит с неестественно вывернутой головой, прижимая к себе плачущего малыша. В углу копошилась служанка, карета лежала на крыше, с одной стороны дверцы отсутствовали… И Алексия увидела, как к ним приближаются конники, что-то весело крича. Они были еще далеко, и что они кричали, было не разобрать.
К ней снова вернулись ее страхи, забытые рядом с Алексом. Понимая, что хорошего от этих всадников ждать нечего, она попыталась взять из рук мертвой Ильми ребенка, но пошевелив левой рукой, закричала от боли – рука была или сломана, или сильно ушиблена. Скрипя зубами, она одной рукой кое-как освободила ребенка из рук мертвой матери и, выбравшись из кареты, кинулась с ним бежать к лесу, который находился почти в двух шагах.
Она уже почти вбежала в лес, когда рядом с ногой в землю ударил болт от арбалета, а второй впился в дерево с другой стороны. Но Алексия бежала, не обращая ни на что внимания, вперед, только вперед, лавируя между деревьями и кустами. Она бежала до тех пор, пока ноги от усталости не подкосились, и тогда просто свалилась в траву под большим деревом. Правда, свалилась очень осторожно, стараясь не повредить больную руку и самое главное – свою ношу… ребенка Ильми и Алекса.
Отдышавшись и немного придя в себя, она огляделась и стала думать, что же ей делать. А что можно сделать в такой ситуации? Куда она забрела, не знает, как выбраться отсюда – тоже. На руках ребенок, который плачет, испуган и хочет есть. Чем же мне тебя кормить, крошка, думала Алексия. И от этих тяжелых своей безысходностью дум и от испуга она горько заплакала, понимая, что, избежав одной напасти, она попала в другую. Она плакала, и плакал малыш, так они и сидели: она на земле, он у нее на руках, и оба плакали, и неизвестно кому из них было горше.
Наконец она успокоилась… Надо идти, надо идти туда, откуда бежала; там дорога – может, повезет и она как-то сможет сообщить герцогу о себе. И она, поднявшись, побрела, стараясь разглядеть свои следы и идти по ним. Шла, спотыкаясь и цепляясь подолом платья за все ветки и кусты. Когда она, зацепившись в очередной раз, порвала подол платья, у нее мелькнула мысль, как же она смогла бежать с ребенком в одной руке. И нигде не упала, не споткнулась, не зацепилась.