Казнённый колокол - стр. 23
– Как ты сказал?
– Я их не «укропами» – «украдами» зову. А че? Правильное имечко! Они ж у нас весь Донбасс своровать хотели…
– Может, просто обидно им стало, что кусок страны у них отвалился.
– Какое там! Не про страну они думали, не про свою Украину… Я тут с тремя-четырьмя пленными говорил: уголек они хотели от нас составами вывозить, химию и все прочее. И за все это денег не платя ни гривны. А нас, шахтеров и всех других, хотели в рабство продать, чтоб самим ни дня не вкалывать, а мы чтобы день и ночь на них горбатили… Уже и концлагерей они для нас понастроили.
– Ты-то откуда знаешь? Ты эти концлагеря видел?
– А то. И рвы вокруг видел, и проволоку, даже на язык ее пробовал: новая проволока, крепкая. А еще крематории немецкие на колесах у них там. Сам видал. Целых пять штук…
– Откуда известно, что немецкие?
– Так я внутрь залезал.
– Врешь, Тиня, врешь, брешешь, как собачонка!..
– А вот ни капли не вру. Там все и увидал, там все и понял окончательно… Немцы, они народ последовательный: учет и принципы любят. Был у нас в школе один такой Цвейгенбаум: оценки не за смысл, за правильную последовательность ставил. Ты ему какую-никакую последовательность изложи – он тебе пятеру и вкатит. Вот, допустим. «В Африке водятся крупные животные: слоны, бегемоты, белые медведи, овцебыки, львы и тигры». Он на весь класс и подтвердит: «Это есть верно, все перечисленные животные являются крупными». А что белых медведей и овцебыков в Африке отродясь не бывало, так это ему по барабану. Сказано крупные, значит, крупные. Вот если б ты ему среди крупных животных шакала или шимпанзе назвал, тогда сразу – два балла. А так – пятёра, и все тут…
– Тебе, Тинек, сколько годков стукнуло?
– Так четырнадцать с половиной уже.
– И чего ж ты, дурья твоя башка, на планшет свой крематории не сфоткал?
– А сфоткал, сфоткал! Пролез под проволокой и сфоткал! И снутри и внаружи…
От страсти Тиня путает звуки, запинается в словах:
– Говорю ж тебе: надписи там на немецком, а не на английском. И двери у печки сжигательной – той самой конструкции, что и в этом… ну как его… в Дахау… Я это самое Дахау с печкой в одной книжке видел. Снимок давний, но снимок ясный: стоит пред печкой такой весь из себя полосастый узник, стоит и в ус не дует! А рядом с ним – немецкий улыбчивый солдат. И про что-то они меж собой уж так дружелюбно, уж так приятельски беседуют, вроде конструкцию этой самой печки обсуждают. Обсуждают, наверно, как туда лучше пленных засовывать: головой вперед или ногами? А может, блин, по частям? Вот был бы я там – мне б мою ножку вялую сразу с корнем выдернули… Не любили, говорят, немцы, калек. Но я ж не просто калека! Я – веселый калека! Какой есть, такой, на хрен, и хорош! Но тебе, дядя московский, я это еще кое-как разъяснить могу. А вот немцам точняк не смог бы…