Казнь Шерлока Холмса - стр. 15

Сперва он не поверил своим ушам. А вдруг это галлюцинация, навеянная скополаминовыми парами? Казалось, гудела адская машина, к которой он был прикован, когда сражался с наркотическим дурманом. Однако мой друг знал: если звук не порождение фантазии, он обязательно раздастся снова. Так и произошло, опять послышались четыре удара, один за другим. Нет, понял Холмс, это не адская машина, а большие часы: пробило четыре. Он решил было дождаться пяти, чтобы определить, откуда доносится этот мелодичный звон. Но, к его удивлению, через несколько секунд удары повторились, только на тон выше, чем в прошлые два раза. Холмс, скрипач, композитор, автор трактата о песнопениях Орландо ди Лассо, обладал абсолютным музыкальным слухом. Едва уловив звук, он мог сразу же назвать соответствующую ноту. В ту ночь он четырежды услышал ми, затем си-бемоль октавой ниже и соль октавой выше. Добавлю, что никто лучше Холмса не знал улиц и зданий Лондона. Благодаря своим наблюдениям в области кампанологии детектив сообразил, что звучание этих нот через определенные промежутки может означать только одно: прозвонили сначала в церкви Гроба Господня, потом в соборе Святого Павла, следом подал голос дискант на колокольне Сент-Мартин-ле-Гранд.

Проснувшись утром, Холмс ликовал, как ребенок в Рождество. То, чего нельзя было расслышать из «зала суда» в глубине здания или из камеры в часы, когда улицы наводнялись людьми, достигло слуха ночью, в пору затишья между криками припозднившихся пьяниц, бредущих домой, и грохотом первых повозок, которые ехали на рынок. Теперь Холмс знал точно, как если бы произвел триангуляцию по карте, что находится в мрачных заброшенных стенах Ньюгейтской тюрьмы. Сводчатое помещение, где заседал «суд», было не чем иным, как местом пересечения четырех огромных коридоров, расположенных крестообразно, подобно главному и боковым нефам храма.

Моим читателям, должно быть, известно, что Ньюгейт, некогда битком набитый отребьем рода человеческого, считался одной из самых страшных тюрем Англии. Преступников держали здесь, пока шли судебные разбирательства. Осужденные на смертную казнь или телесное наказание томились в застенке до приведения приговора в исполнение. К эшафоту, сооруженному во дворе, вел коридор, куда выходили пятнадцать камер для смертников. Его венчала арка с начертанным на ней простым изречением: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Теперь Холмс нисколько не сомневался, что он заперт в такой камере. Никому в целом мире не пришло бы в голову искать его здесь, в старой закрытой тюрьме, каменном воплощении отчаяния.