Каждый Наследник желает знать… - стр. 16

Заведенная за спину рука знахаря резво нащупала ручку, дверь распахнулась перед ним и через секунду прикрылась, мягко щелкнув язычком замка.

В комнате на несколько мгновений повисла задумчивая тишина.

– Если бы я замахнулся на него топором, он вряд ли выскочил бы быстрее, – дивясь, первым нарушил молчание Олаф.

– То, что он не… – заговорил было Иванушка, но супруга его опередила.

– Кириан, солнце наше поэтическое, – ее взгляд нашарил среди товарищей пристроившуюся на кресле у окна насупленную фигуру. – Твоя лютня с тобой?

– Всегда со мной, – любовно погладил менестрель изысканный подарок калифа взамен погибшей под развалинами в Шатт-аль-Шейхе.

– Пожалуй, мы все были бы сейчас не прочь послушать что-нибудь задушевное, продолжительное и экспрессивное, – мечтательно закатила глаза Сенька, и едва уловимая шкодная ухмылка прошмыгнула по ее губам и пропала.

Бард, готовый уже с негодованием отказаться, ссылаясь на дюжину причин, среди которых не последнее место занимало утреннее побоище и отсутствие еды уже в течение нескольких часов, насторожился.

– Ну если вашему высочеству очень желается?..

– Чрезвычайно, – обворожительно улыбнулась царевна и как бы невзначай оглядела гобелены и занавеси на стенах апартаментов – по которым минутами ранее метался взор атлана. – Превзойди сам себя, Златоуст – такой благодарной аудитории у тебя еще не было, клянусь.

– Баллада о Сколопендре и Дихлофосе подойдет для услаждения слуха моей разборчивой публики? – деловито поинтересовался менестрель, подвигая кресло поближе к кровати принцессы и собравшемуся вокруг нее военному совету.

– Именно ее я и хотела заказать! – просияла Сенька.

– И пусть враги опасаются… – ухмыльнулся в кулак Агафон, имевший однажды возможность прослушать сие бессмертное творение Кириана от начала до конца.

Миннезингер тонко улыбнулся, пробежался умелыми пальцами по струнам, возвращая на место загулявшие тона и полутона, откашлялся – и грянул:

– Премудрость твоя, о дева, чей разум подобен булату, сомнению подвергаться не может, но за что нам, бессчастным, после всего, что уже стряслось, еще и это?.. – заморгал калиф и жалобно скосился на барда, самозабвенно заливающегося певчей вороной в брачный период.

– Это не нам, – оказался более прозорливым волшебник. – Сима боится, что нас подслушивают – видел, как лекарь глазами по стенкам стрелял?