Каждый любит, как умеет - стр. 41
– С ума сойти… – Ясный голос заставил его вздрогнуть. – Зачем вставать так рано?!
– Спи-спи, – нервно ответил он.
Но Маша не ушла. Она присела на корточки у стены. Вместо ночной рубашки на ней были белые трусики и маечка. Густой загар казался еще темнее по сравнению с белизной кружевного белья.
– Скучаешь по семье? – спросила она, задумчиво рассматривая плитки пола.
– Немного.
Он прихлебывал кофе и пытался справиться с тоской. «Это глупо, – уговаривал себя Толя. – Так паршиво будет только первое время. Самое страшное уже кончилось, все позади».
– Ты можешь ходить к сыну в гости, – сказала Маша. – Я не против. И деньги твои мне не нужны. Плати алименты, на здоровье. Чего ты такой скучный?
Он пожал плечами и вслух обозвал себя дураком. Она встала и засмеялась. Потом девушка сидела у него на коленях, и он чувствовал пряный запах ее кожи.
– Ты чудесно пахнешь после сна, – сказал он, закрывая глаза. – Как булочка с корицей.
Смуглые пальцы ерошили ему волосы. Маша покачивалась у него на коленях и гудела какую-то песенку. Внезапно он отдернул голову:
– Опять ты поешь эту дурь? Смени пластинку!
И Маша пообещала, что отныне будет петь что-нибудь другое. Они вернулись в спальню и легли. Город за окном только начал просыпаться. Через пару часов Москва станет пеклом, раскаленной адской топкой, откуда некуда сбежать – не поможет ни кондиционер, ни прохладный душ. Но сейчас воздух был еще чист, в нем осталась тень свежести. Кожа у Маши всегда была прохладная, и мужчина жадно целовал ее, будто всасывал эту прохладу. Ее дыхание раскалялось – она вдыхала воздух, а выдыхала пламя. Она тихонько посмеивалась, глаза сияли – женщина стала такой красивой, что он уже ни о чем не помнил и не жалел.
Через час он встал и принял душ. Колючие мелкие струйки ударили его в шею, в грудь, прогнали остатки сна. Он растерся грубым вафельным полотенцем, одел свежую рубашку, с неохотой влез в брюки – в такую жару Толя предпочел бы шорты.
– Здорово выглядишь, – Маша поцеловала его уже у порога. – Не забудь ключи, я ведь могу и выйти.
– Куда? – Он спрятал ключи в карман. – В такую жару? Сидела бы дома.
– А кушать что будем? – Она ластилась к нему, будто кошка. – Не задерживайся. Приходи скорее.
Наконец он отцепил от своей шеи ее руки. Подержал их, сжимая тонкие запястья. Она смеялась и пыталась вырваться. Потом утихла. Он вышел и услышал, как за спиной щелкают запираемые замки. Маша всегда запирала дверь с маниакальной тщательностью. Лифта в доме не было. Он побежал вниз, перепрыгивая через ступеньки, чувствуя себя мальчишкой.