Каждый День Как Пятница 13-е - стр. 8
Покидая «родительское гнездо», Николай Петрович взял с собой только один-единственный темно-коричневый фибровый чемодан с потертыми кожаными углами и металлическими накладными замками. Туда были сложены: серебристая в темно-синюю полоску шелковая пижама, парадный костюм из английской шерсти, смена нижнего белья, тапочки и томик любимого Михаила Булгакова.
Чемодан был семейной легендой и торжественно передавался из поколения в поколение. Его с нескрываемой гордостью показывали всем гостям, бывающим в их гостеприимном доме. Именно с этим чемоданом его дед Иван Николаевич, обедневший дворянин (по семейной легенде – состоявший в тесном родстве с кем-то из сосланных декабристов), приехал из Благовещенска в конце XIX века поступать в Санкт-Петербургский университет и, с блеском его окончив, был оставлен на одной из кафедр, которую впоследствии многие годы и возглавлял; отец Николая Петровича Петр Иванович был сослан в лагеря во время сталинских репрессий по пятьдесят восьмой статье за контрреволюционную деятельность. Он посмел с кафедры уже Ленинградского университета блеснуть знанием современных работ английских и немецких писателей и с этим же чемоданом (по амнистии в пятьдесят третьем) вернулся домой и начал новую, весьма успешную жизнь. Чемодан, потертый во всех возможных и невозможных местах, убитый нелегкой жизненной стезей, стал семейным символом начала нового и обязательно светлого будущего.
Домой, так сказать, «в лоно родового гнезда», Николай Петрович вернулся достаточно быстро, буквально через пару часов после того, как за ним закрылась массивная дверь их квартиры. Ленка даже не успела еще выйти из состояния психологического ступора. При возвращении «блудный муж» имел весьма жалкий вид. Прижимая к груди Булгакова и крышку от разбитого в щепки чемодана, под холодные комментарии тещи, что прибыл «селадон кобелирующий, одна штука», Николай Петрович прямо в коридоре свалился на руки Елены.
Оказалось, что его Дульсинея, она же нимфа, она же Джульетта, приехала из ближнего зарубежья не столько за знаниями, сколько за российским гражданством и питерской пропиской с обязательно прилагающейся к ней жилплощадью. Когда она увидела на лестничной площадке своей съемной (еще с тремя студентками) двухкомнатной квартиры «любимого» профессора с чемоданом и услышала, что он оставил ВСЕ?! своей бывшей, не мудрствуя лукаво, тут же в значительной степени обогатила словарный запас профессора такими словами, о существовании которых он даже не подозревал. Свое словоизвержение «гений чистой красоты» сопровождала определенными жестами, значение которых для профессора филологии, потомка сосланных декабристов, навсегда осталось тайной. В завершение своего темпераментного монолога «дивное создание» выкинула знаменитый чемодан в лестничный пролет, который, красиво пролетев несколько этажей, славно закончил свои дни на плиточном полу первого этажа панельной многоэтажки, при этом рассыпавшись на несколько частей. Николай Петрович в тот же день на скорой с сиреной и мигалкой был госпитализирован. В больнице у него диагностировали обширный, проникающий инфаркт миокарда, из которого он выкарабкался с большим трудом.