Каждые пятнадцать минут - стр. 8
– Пожалуйста, возьмите вот это. – Эрик вытащил из коробки, стоящей на тумбочке, салфетку и протянул старушке. Он был психиатром, и ему нередко приходилось видеть плачущих людей, но его всегда очень задевали за живое женские слезы, особенно слезы пожилых женщин – они напоминали ему о матери, по которой он все еще страшно тосковал, каждый день.
– Я просто не знаю, что делать. И это не дает мне покоя.
– Вы действительно думаете, что он может покончить с собой?
– Да, я действительно так думаю. – Миссис Тихнер вытерла нос, кончик которого покраснел от слез. Розовые пятнышки по бокам от носа недвусмысленно говорили о недостатке кислорода у нее в крови – что было вполне объяснимо. – Он, конечно, белая ворона, но он хороший мальчик, у него доброе сердце.
– Он когда-нибудь уже пытался причинить себе вред? Или говорил что-нибудь об этом?
– Нет, он вообще не говорит о себе и своих чувствах. Отец его был такой же, этот никчемный бездельник.
Эрик пропустил эту реплику мимо ушей.
– Макс когда-нибудь обращался к психотерапевту? Или хотя бы к школьному психологу?
– Нет, он стесняется. Говорит, если кто-нибудь узнает – его будут дразнить.
Миссис Тихнер всхлипнула и вытерла нос салфеткой.
– Я просто места себе не нахожу. Молюсь за него все время. Это все так сложно! Все искала, к кому обратиться, но никто не может помочь. Пожалуйста, помогите ему!
– Что ж, я веду частную практику. – Эрик произнес это неожиданно для самого себя, потому что ему совершенно не нужны были сейчас новые клиенты. – Я… мог бы найти время и встретиться с ним, если он захочет.
– Правда?! – В запавших глазах миссис Тихнер засветилась надежда. – Вы это сделаете?
– Да, если он захочет прийти.
– Спасибо вам огромное!
– Не за что. – На душе у Эрика становилось легче при виде ее радости. – Но вы должны понимать, что психотерапия – это серьезный труд. И вы, вероятно, слышали, что помогает она только тогда, когда сам пациент хочет выздороветь. Я попытаюсь помочь Максу, но все зависит от него.
– Он придет, я знаю. О, вы просто сняли камень с моей души! – Миссис Тихнер хлопком соединила искалеченные артритом ладони, смяв салфетку. – На самом деле ничто на земле не имеет для меня такого значения, как этот мальчик. Если я буду знать, что с ним все в порядке, я смогу покоиться с миром. Если у вас есть дети, вы меня поймете.
– Я вас понимаю.
Эрик подумал о Ханне, но тут же отогнал эти мысли от себя. Его дочери было всего семь лет, и он всегда боялся, что с ней что-то случится, а его не будет рядом. С момента расставания с женой это беспокойство стало его постоянным спутником.