Каждые пятнадцать минут - стр. 69
– Нет, останьтесь. Вы передадите мне шприцы, когда вернется Амака. И не входите, пока не появится охрана.
– Понял. Но будьте очень осторожны! – кивнул Сэм. Он понимал, что должен остаться в целях безопасности. Психиатры, психологи и вообще те, кто работает с душевнобольными, имеют степень риска шестьдесят процентов – и это в десять раз выше, чем степень риска всех остальных медицинских работников.
– Дональд, пожалуйста, успокойтесь. – Входя в комнату, Эрик говорил сдержанно и размеренно, не повышая голоса. Между ним и разъяренным пациентом была больничная койка.
Дональду Перино было около сорока пяти лет, он был ростом шесть с лишним футов, и в нем было как минимум триста пятьдесят фунтов паранойи. Он поступил в отделение два дня назад, по иронии судьбы причиной его госпитализации стала не столько его душевная болезнь, сколько результат отмены одного из лекарств, которые он принимал от депрессии, «Клонопина». Это такой маленький грязный секрет всех психиатров – что большинство антидепрессантов приносят на самом деле больше вреда, чем пользы, и что когда пациент перестает их принимать, его состояние очень сильно ухудшается.
– Нет, нет, оставьте меня в покое! – ревел Перино, его темные глаза были налиты кровью и горели яростью. По лицу его струилась кровь – он расшиб себе голову, кровь была и у него на волосах, и на шее, и на груди. К счастью, рана была не серьезная, только выглядела страшно. Прикроватная тумбочка валялась на боку около кровати, там же был поднос с едой, яйца и тосты разлетелись в разные стороны, чашка с кофе перевернута вверх дном.
– Дональд, успокойтесь, пожалуйста, сядьте. – Эрик старался, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, так их учили. Он занял позицию под углом примерно в сорок пять градусов относительно Перино – это было менее опасно. И старался не нарушать личного пространства пациента – примерно расстояние вытянутой ноги, – чтобы не усиливать его возбуждение. Он пытался установить с Перино зрительный контакт, но взгляд больного блуждал и ни на чем не фиксировался. Руки Эрик развел в стороны – не только потому, что это показывало отсутствие угрозы с его стороны, но и потому, что это позволяло в случае необходимости блокировать удар. Дверь в палату он не закрывал, чтобы сохранить возможность отступления.
– Нет, нет, нет! Убирайтесь прочь! – Перино развернулся в его сторону от окна, где бушевал до этого. Он принял боксерскую стойку, словно собирался драться, взгляд у него был настолько дикий и блуждающий, что Эрик сомневался, узнал ли больной его.