Каждому свое - стр. 55
– Слушай, мил человек, ты не думай, что я какой-нибудь там непутевый. У меня, так сказать, голова послабже, зато руки золотые. Могу, что хошь: дом поставить, печь сложить, забор соорудить. Мы с женой даже при Советской власти до войны ладно жили. Вот детей Господь не послал, но тут власть, пожалуй, не причем, это уже от Бога. А потом она от грусти по детям померла. – Он остановил лошадь, вынул из-под сиденья штоф и два старых лафетника. – Давай помянем настоящую русскую бабу Варвару, жену мою.
– Может, до дому отложим? – робко предложил Северов.
– О! Это правильная задумка. Ты мне вроде как брат становишься. Едем ко мне и там как следует помянем, а сейчас по махонькой, по половиночке. Мне, понимаешь, тверёзвому оставаться без Варвары страшно. Уважим ее память, и дальше поедем.
В России к покойникам всегда относились лучше, чем к живущим, поэтому пришлось согласиться.
– Скажи, а у вас немцы в деревне есть? – поинтересовался невзначай Северов.
– Какие немцы? – почти обиделся возница. – У нас деревня, значит, промеж двух болот лежит и между ними одна дорога идет. Приезжали к нам один раз четыре немца на мотоциклах с переводчиком. Собрали народ, говорят: «Теперь будете жить по новому порядку, то есть по германскому».
Что имелось в виду в данном случае, говоривший даже через переводчика объяснить не успел. Неведомо откуда над селом нависли тучи, и начался сильный дождь.
– Староста подошел к старшему из приехавших и говорит, если они сейчас немедленно не тронутся в путь, то дорога через полчаса будет непроезжей, а другой здесь нет. Немцы заспешили, схватили по дороге несколько кур и исчезли. И с тех пор ни разу не возвращались к нам. Размытая дорога для нашего села – спасение. Да ты сам увидишь.
Он готов был предаться своим мыслям, но долгое молчание оказалось для него невыносимым.
– Слышь-ка, я скажу тебе прямо, Советскую власть я не шибко жаловал, но когда я этих увидел, да еще в городе в комендатуру попал и чуть было в Германию не загремел на работы. Нога сухая спасла. А то бы сейчас…
Он остановил лошадь и вновь полез в сиденье. Северов воспротивился:
– Послушай, ты меня, кажется, к себе домой пригласил. Не так ли?
– Справедливо.
– Так чего мы здесь на дороге базар устраивать будем. Вот приедем, за стол сядем и по-людски помянем жену твою.
– И то верно. Меньше половины осталось. – Он не без труда водрузил себя на прежнее место. – Ты вот что, мил человек, поживи у меня, пока я с одиночеством обвыкнусь. Глядишь, постепенно и война кончится, этих бусурманов восвояси попрут.
– Ох, не просто это будет. Видел ты, какую силищу немцы нагнали: броня к броне.