Казанский альманах. Гранат - стр. 8
Мухаммад-бек в раздумье поглаживал крашенную хной бородку; во многом расчёт улу-ильчи был правилен. Беку Тенгри-Кулу стоило только припасть к ногам повелителя с жалобой на управляющего тайными делами, и Сафа-Гирей не преминет воспользоваться давно ожидаемым случаем. Мухаммад-бек был умён и чувствовал неприязнь повелителя ко всем ставленникам улу-карачи Булат-Ширина. Хан не вступал в открытую борьбу, хранил хрупкость перемирия, заключённого с казанским диваном. Но жалоба улу-ильчи на произвол ближайшего человека из свиты ширинского эмира только поможет подставить подножку оппозиции. Жертвой же, положенной на алтарь ханской интриги, мог стать он – Мухаммад-бек. Во что тогда обернётся его могущество, если в борьбе столкнутся сам повелитель и глава дивана?
Но пока Мухаммад-бек бездействовал, и Тенгри-Кул не пытался навредить вельможе. Соглядатаи управляющего тайными делами доносили господину об очередном исчезновении Айнур из Казани. Мог ли бек Тенгри-Кул знать, что никто в столице не минет вездесущего ока управляющего тайными делами. Эту женщину не могли сокрыть и воды Итиля! О, как она влекла его! Мухаммад-бек дёрнул ворот, он чувствовал, что задыхается. Лицо Айнур не исчезало из воображения, оно возникало всякий раз, такое пленительное и беззащитное. Она стала ещё прекрасней, девушка превратилась в женщину, которая влекла зрелого вельможу с силой необузданной страсти. Но он заставлял себя быть терпеливым и не совершал безрассудных поступков, шаги эти грозили опасностью, пахли опалой, зинданом, а то и смертью. И управляющий тайными делами затаился, он ждал, делал вид, что равнодушен к дому бека Тенгри-Кула и давно позабыл девчонку из Гончарной слободы. Успокоенная его бездействием и Айнур зажила прежней жизнью. А бек всё ждал.
Столица в эти месяцы кипела страстями, сходными со страстями бека Мухаммада. Ханство – этот аппетитный гусь на золотом блюде – сделалось желанной добычей в среде высокопоставленных властителей. К Казани тянул руки турецкий султан, который желал укрепить над Северной жемчужиной ореол своего господства. И послушный воле великого османа крымский хан Сагиб помогал ему. А сколько претендентов, мечтавших о власти над Казанью, таилось в сибирских и ногайских улусах. Да и касимовский ставленник московских князей Шах-Али спал и видел себя на троне казанском. Хана Сафу не покидало ощущение зыбкой почвы под ногами, и он спешил зазвать к себе новых крымцев. Те устремлялись на берега Итиля с семьями и скарбом и приносили с собой лишь знатные имена и славу своих предков. Они прибывали в Казань в ожидании жирного куша, и Сафа-Гирей давал приют всем, одаривал поместьями и землями, отнятыми у казанских вельмож. Своим произволом хан лишь подталкивал нерешительных казанцев к участию в мятеже.