Казанский альманах 2019. Лазурит - стр. 25
– Не в чем упрекнуть?! Да ты готова туфли до дыр протереть, отплясывая с ним!
– С кем же танцевать, если ты отказываешь мне даже в такой малости?!
Пушкин в раздражении хлопнул дверью, ушёл в кабинет работать, а после остаться там ночевать. Показал Наташе таким шагом своё недовольство, а на деле ревность, кажущуюся жене необоснованной и несправедливой. Он и сам до конца не понимал, что так гложет его, почему десятки других поклонников жены не тревожат его. Он спокойно наблюдал за ухаживаниями очарованных его супругой воздыхателей, порой посмеиваясь над ними или по-отечески журя, как когда-то журил его покойный Карамзин в пору юношеской влюблённости Пушкина в жену Николая Михайловича – Екатерину Андреевну. Теперь он сам, умудрённый жизнью и возрастом, мог смотреть немного свысока на молодых и пылких поклонников первой красавицы Петербурга. На всех, кроме Дантеса, бесившего его своей бесцеремонностью, наглостью и вызывавшего беспокойство из-за ответных чувств Натали. Она могла отрицать сколько угодно, но Александр Сергеевич угадывал влечение молодой женщины к этому весёлому поручику, шутившему и проказничавшему там, где он, муж, выглядел суровым ревнивцем. И её упрёк по поводу танцев был справедлив: Пушкин не любил на балах находиться рядом с женой, слишком уж невыгодно выглядел рядом с высокой, стройной прелестницей. Зато Дантес смотрелся рядом с Натали великолепно, и лишь слепой мог это отрицать. Свет имел мнение, что Наталья Николаевна и Жорж Геккерн могли быть прекрасной парой, а Пушкин всегда восставал против мнения высшего света. Он метался в этой удушающей атмосфере с подлыми шепотками за спиной, как зверь в клетке, лишённый свободы творчества, загнанный в капкан денежных расчётов, о которых он постоянно должен был думать. А поэт хотел творить, писать так, как хотелось ему, о чём думал и мечтал, сочинять и издаваться не стеснённый цензурой и злобными нападками врагов!
Шли дни, и вот осталось позади празднование вместе со старыми товарищами 25-летия Лицея. Пушкин не смог пропустить столь знаменательного события и встречи с друзьями юности, среди которых он вновь становился молодым, весёлым, шумным, полным сил и планов. Он посвятил Лицею пьесу, но принёс её незаконченной. Вынув свёрнутый лист из сюртука, поэт взглянул на ожидавшие прочтения лица товарищей «святого братства», помолчал немного. Тишина воцарилась в гостиной и в этой атмосфере единения и любви Пушкин начал дрогнувшим голосом:
И вдруг слёзы полились из глаз поэта, он отложил лист и ушёл в угол комнаты на диван… Всё было в слезах его: тоска по дням, которые не повторятся; напряжение последних месяцев; сожаления и разочарования чувствительной, мучающейся и мятущейся души. Кто-то из товарищей дочитал тогда за него «лицейскую годовщину»…