Казанский альманах 2019. Коралл - стр. 5
Туман-тархан долго мчался широкими долинами мимо голых холмов и взгорий, пока не оказался среди отрогов гор с редкими лесами. Здесь, окончательно успокоившись, он провёл ночь, а утром с зарёй снова тронулся в дорогу и уже к вечеру был в самом крайнем из своих владений – в Куксайской долине, где без сил свалился с ног.
Здесь было тихо и безлюдно. Никакие чины и ментьяны не страшны. Можно было не бояться ни стрел, ни копий. Защитой была узкая, но глубокая и быстрая река Куксай, бежавшая среди ущелий, надёжные каменистые горы и неприступные скалы. К тому же снега здесь мало. На открытых скатах гор и косогорах отличные пастбища, в лесу довольно дров. И потом, несмотря на холодное время года, гораздо теплее, чем в открытой степи – не буйствуют ветры.
Но как бы хорошо в долине Куксая ни было, тархан на новом месте смог забыться глубоким сном лишь в первую ночь. Чем больше осознавал он, что спасся, тем сильнее почему-то его терзали сомнения и муки совести. Смятение души особенно усиливалось к вечеру.
Услышав любые звуки, даже неожиданное ржание лошади, он вздрагивал и напряжённо вслушивался, желая понять, чем они вызваны. Звуки не повторялись, зато начинали слышаться навязчивые голоса: будто какие-то люди с надрывным криком бросаются в бой, кто-то клянёт землю и небо, кто-то плачет, и тут же, перекрывая голоса, с шипением и свистом летят загадочные жуткие стрелы. До слуха его будто бы доносятся жалобные вопли и хрипы раненых, визг недобитых лошадей, глазам являются кровавые видения…
Ночи, проведённые в тихом, безопасном месте, были мучительны для Туман-тархана. Ему долго не удавалось уснуть. Едва забывшись, он тут же просыпался весь в поту. Картины битвы тотчас снова оживали, опять слышались зловещие звуки. Однажды ночью, думая, что спасается от чинов, он в панике выскочил на мороз.
В другое время чтобы успокоиться, он вызвал бы к себе колдунов, предсказателей и прислушался бы к их словам. Но теперь тархан даже не вспоминал о них. Он и сам хорошо знал, чем вызваны эти видения и страхи. Ни один колдун, ни один заклинатель не мог освободить его от позора проигранной войны.
В присутствии людей ему становилось легче, тревоги немного утихали, на память приходили приятные воспоминания, перед взором возникали красивые девушки. Но он гнал от себя эти сладостные видения. Разве не по вине красавиц оказался он в столь тяжком положении? Нет, лучше о них не думать. Не нужны ему ни девушки, ни что-то другое. Пропади оно всё пропадом!
Порой он боялся не только чинов, но и тех, кто готов был выполнить любую его прихоть, подозревая окружающих в неверности. Это были не только сомнения и страх. Скорее всего, ему было стыдно перед этими людьми за то, что бросил под ноги врагу всё, чем положено дорожить – родину, богатство, – и теперь прячется тут, спасая свою голову.