Казань и Москва. Истоки казанских войн Ивана Грозного - стр. 9

В этом контексте интересно письмо 1473 года от венецианского сената московскому правителю с просьбой освободить взятого под стражу посла Тревизано, который направлялся к хану Большой Орды с целью заключить с ним антитурецкое соглашение. В послании разъясняется, что венецианец и не думал натравливать татар на Москву. Напротив, он должен был склонить хана послать войска на Дунай, в Валахию, «в целях подавления общего врага всех христиан, захватчика Восточной империи, которая – в случае, если не будет наследников мужского пола, – по праву принадлежала бы его высочеству (Ивану III) через его светлейший брак»[11]. Своей приторностью тон письма напоминает хвалебную оду вороне из басни Крылова: «Голубушка, как хороша».

Достижения времен Ивана III нельзя поставить в заслугу одному человеку, пусть даже и самому выдающемуся. Гигантское количество усилий нескольких поколений князей, храбрых воинов, дотошных дьяков и, конечно же, «богатыря-пахаря Микулы» перешли наконец в новое качество при первом русском Государе. Но именно он стал скрепой новой Руси, которой было суждено вовлечь в свою орбиту практически все татарские юрты.

Не успела Москва окончательно скинуть с себя ордынский аркан и обзавестись «имперским» двуглавым орлом, как уже амбициозно устремила свои взоры на два внешнеполитических направления. Западное заключалось главным образом в борьбе с Польско-Литовским государством. На Востоке же во главе угла стояли отношения с татарскими образованиями, выделившимися после распада Золотой Орды.

Во-первых, куда денешься от соседей? Во-вторых, некоторых из них, точнее говоря Крымское ханство, великий князь Московский пытался вовлечь в альянс против все той же Литвы. Последняя тоже активно искала опору в татарском мире и вступала в союзы с Большой Ордой.

Наиболее ярко расклад «Москва и Бахчисарай против Вильны и Сарая» проявился во время стояния на Угре 1480 года. Тогда внезапный набег крымчан на Подолию не дал великому князю Литовскому Казимиру вступить в военные действия, что во многом предопределило исход событий. В итоге было де-юре и де-факто покончено с московской зависимостью от Большой Орды, которая начала стремительно приходить в упадок, а в начале XVI столетия прекратила свое существование.

Итак, ненависть братьев-мусульман и по совместительству татар друг к другу перевесила неприязнь к литовским и русским кафирам. Крымская династия Гиреев смертельно враждовала с большеордынскими ханами, поскольку обе стороны стремились к гегемонии над рядом бывших юртов Улуса Джучи. Вторым (впрочем, не по значимости) яблоком раздора стали земли, причем не столько для людей, сколько для лошадей и скота. Таврида желала расширить свои степные пастбища за счет большеордынских территорий (в Германии XX века речь бы шла о лебенсрауме, концепции расширения жизненного пространства).