Казак в аду - стр. 24
Вставать на ноги седой толкиенист отказался категорически, на прямо поставленные вопросы не отвечал, на пинки и оскорбления не реагировал, а стереть блаженствующее выражение полной нирваны с его тощей морды нельзя было даже крупной наждачной шкуркой. И, самое обидное, что у молодых людей складывалось чётко обоснованное предположение, что этот остроухий тип здесь уже был!
Где здесь? Да вот прямо тут, у ржавого забора из прорванной сетки‑рабицы, двух мусорных баков и… небольшого бара, сияющего остатками неоновой рекламы. Всё прочее пространство занимала уже привычная тьма, плотная и густая, как гуталин дяди кота Матроскина. То есть эту тьму можно было резать ножом, но почему‑то не хотелось. Она казалась слишком живой и наверняка состояла из чьих‑то стонов и боли. Ад есть Ад, что вы хотите…
Существует ряд весьма противоречивых теорий по поводу того, что же это за место. Не будем перечислять все, нашей парочке довелось на собственной шкуре испытать прелести почти всех версий. Я веду речь исключительно в том смысле, что если каждый человек получает райскую жизнь сообразно вере своей и своим достоинствам, то что мешает нам прозондировать альтернативную линию от обратного? Ведь в этом случае вполне логично предположить, что и Ад воздаётся за безверие и конкретно определённые проступки, сообразно фантазии самого человека. Получается, выбор проступков и вид наказания исключительно за вами! Вы сами определите свой Ад по собственным страхам и комплексам…
Хотя, замечу, здесь многое всё же зависит от того, каким прилагательным лично вы обозначаете индивидуальную сущность Бога – Господь милосердный или Господь справедливый. От этого уже и пляшем или плачем, выбор опять‑таки за вами…
– Ваня, я вас умоляю, сразу открывать дверь ногой невежливо, шоб меня так учила мама!
…В чём‑то Рахиль, несомненно, была права, но руки у обоих были заняты, ребята дружно держали на весу умудрённого жизненными обстоятельствами эльфа, который свернул сапожки кренделем и категорически отказывался перебирать конечностями.
– Есть такое понятие, как ситуационная этика, – терпеливо пояснил умный подъесаул. – Короче, либо я ногой, либо ты лбом? Выбирай, любимая!
– Вы меня буквально мучаете за самое родное. Ладно, открывайте ногой, и, может быть, им всем будет нескучно!
Иван Кочуев от души размахнулся, и под мощным казачьим пинком узкая старая дверь едва не сорвалась с петель. Открылся роскошный вид на грязное помещение в латиноамериканском стиле: тусклые лампы, замызганные столы, дешёвая публика и нудное музыкальное оформление. Большего на первый взгляд разглядеть не удалось, так как снабжённая неслабой пружиной дверь мстительно полетела обратно. Казак и еврейка чисто автоматически выставили вперёд беспробудного Миллавеллора…