Казахстанец - стр. 6
а) общая история;
б) общие духовно-нравственные ориентиры и менталитет;
в) территория проживания и гражданство;
г) другое (указать)».
«Бред. Ну, пусть территория».
«3. Отметьте наиболее острые социальные болезни казахстанского общества:
а) расовая и религиозная нетерпимость;
б) взяточничество и мошенничество;
в) инертность и безынициативность;
г) другое (указать)».
Отметила все, в последнем пункте дописала «нецивилизованность».
«4. Пожалуйста, сформулируйте в нескольких предложениях, что лично для Вас значит быть казахстанцем».
Вместо ответа Лана поставила в поле точку и отправила анкету. Уже скучно.
За окном, игрушечные в лунном свете, проплывали пейзажи Южного Казахстана. Железная дорога шла вдоль предгорий. Слева – тёмные истуканы скал, справа внизу – долина с серебряной лентой реки и редкими огоньками в чабанских домах. Лана открыла галерею: фотографии из весенней поездки мучили и радовали одновременно.
«Может, это и неправильно, может, надо быть ответственным и посвящать себя семье или обществу, как наши родители… Нет, сейчас другое время. Вокруг столько возможностей! Не пожалеть о том, что всю молодость просидел на месте и так ничего в жизни не увидел, – вот что главное!»
Глава 2
Главное – чувствовать.
Во мне живут две необъятные силы: счастье размером с Вселенную и боль глубиной с преисподнюю. Эти чувства не исключают и даже подстёгивают друг друга, разделяя между собой мою растерянную душу.
Боль появилась раньше, ещё в детстве, когда моему отравленному родительской библиотекой фантастики сознанию наяву и во сне неотступно являлась череда невиданных миров. Те миры ощутимы были очень ясно, но видимы мутно, будто сквозь пожелтевший и потрескавшийся от времени бездушный толстый пластик.
Жизнь шла своим упрямым школьно-дворовым чередом, а передо мной, бесцеремонно тесня и притупляя насущную реальность, то и дело вставали до ужаса настоящие, наполненные запахами и звуками картины: космические полёты и магические планеты, эхо великих битв и предчувствие захватывающих приключений, мифические существа, гигантские кошки, птицы с человеческими лицами, но главное – люди. Решительные, яркие, смелые, красивые – они были иной породы, чем те, кто окружал меня (эти казались мне инфантильными и вечно уставшими). Реальность, которая находилась «по здешнюю» сторону завесы, была для меня унылой и по большей части безрадостной, хотя, справедливости ради, скажу, что детство моё не было отмечено ни одним достойным упоминания горем.
Метания эти и поиски иных миров знакомы любой мало-мальски чувствительной натуре. Но, подчиняясь неизбежному закону взросления, у психически здорового человека эти терзания отступают со временем, оставаясь разве что смешным с грустинкой воспоминанием.