Кавказская слава России. Шашка и штык - стр. 19
Три всадника выскочили на опушку, понеслись к полковой колонне, безостановочно понукая коней. Ланской заторопился навстречу, Приовский с Мадатовым остались при эскадронах. Разговоры смолкли, каждый почувствовал, что готовится дело.
– Будет где ночевать! – весело крикнул генерал, дождавшись, когда с ним поравняются знаменщик и батальонные. – Усадебка за перелеском, в ней французы. Отогнали нашу пехоту, перестреливаются с егерями лениво. Двумя эскадронами зайти с тыла, и – домишки все наши. Валериан Григорьевич! Там уже твой Чернявский торчит, так пошли к нему Бутовича с остальными взводáми да еще кого-нибудь порасторопней. Пусть разомнутся, а мы как раз вовремя и дойдем…
Усадебка – одноэтажный дом и несколько служебных строений – стояла у небольшого овального озера. Полк как шел колонной по три, так и втянулся в ворота. За оградой лежали два мертвых тела с босыми ногами. Мадатов подъехал ближе, склонился с седла. Синий с желтым мундир, подкрашенный уже запекшейся кровью, и незнакомая кокарда на кивере – белая с красным.
– Странный француз перед нами, господин полковник. – Раскрасневшийся от хмеля и драки Бутович все еще держал обнаженную саблю, не мог расстаться с оружием. – Обидные слова кричит, причем, знаете, совершенно по-русски.
– Это не французы, не саксонцы и не австрийцы. Это – поляки. – Подъехавший Новицкий тоже внимательно оглядывал трупы. – Думаю, Северный легион. Нет, нет, скорей – Вислинский. Северный остался у саксонского короля. Хорошо они дрались, ротмистр?
– Славно стояли. – Бутович помрачнел и принялся вкладывать клинок в ножны. – Двоих у меня из седла выбили, одного насовсем, другого надолго. Да еще три лошади. Ну, мы тоже около десятка успокоили, когда они к лесу кинулись. Этих-то егеря достали. Ну, поехали, господа. Пора уже обустраиваться. Темнеть сейчас будет быстро.
У самых сеней Валериан спешился, бросил поводья вестовому, похлопал Проба по шее.
– Выведи, разотри и почисти.
– Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, – отозвался, улыбаясь, рябой Николаев. – Такого коня, да с превеликим нашим удовольствием. Тут же уже прибегал Петро от Фомы Ивановича, говорит, нашли и сена, и немного овса. Небогато, конечно, живут здесь люди, да и французы уже почистили. Ну, а что осталось…
– То мы заберем, – закончил Валериан повисшую в пепельном воздухе фразу и осторожно попробовал носком ненадежную ступеньку крыльца. Та чуть проскрипела, подвинулась, но устояла.
В прихожей в нос ударила струя зловонного воздуха справа, от двери в нýжное место. Валериан задержал дыхание, быстро прошагал по расшатавшемуся полу и толкнул дверь в жилые комнаты. Хозяева жили совсем бедно, об этом говорили и незашитые, необитые, закопченные бревенчатые стены; стволы, некогда мощные, теперь уже осыпались мелкой трухой.