Кавказцы или Подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших на Кавказе. Книга I, том 1-2 - стр. 24

Но великодушие главнокомандовавшаго и ханское достоинство избавило этого сатрапа от участи, следовавшей мятежникам. Ших-Али, с своей стороны, ничего не опустил также, чтобы заслужить благоволение русских: он жестоко порицал непостоянство и вероломство свое, выхвалял, с тонкостию политика, мудрость нашего правительства, говорил, что должно считать за счастие быть в подданстве Великих Самодержцев России и служить им рабски до последняго издыхания. Такою вкрадчивою лестию, открытым лицом и несколькими благородными поступками, он заслужил полную доверенность у наших начальников; арест его был ослаблен; он становился час от часу живее, любезнее и, наконец, бежал и овладел опять Дербентом. По милосердию Императора Павла, Ших-Али, в 1799 году, был снова принят в подданство России, утвержден Дербентским и Кубинским ханом, и даже пожалован в 3-й класс. Потом власть его распространена и над Бакинским ханом.

Такое великодушие не исправило Ших-Али, и он не перестал действовать коварным и двусмысленным образом против России. Во время экспедиции генерал-майора Завалишина к Баку, предшествовавшей походу князя Цицианова, Ших-Али, с значительным войском, явился на помощь к осажденным. Заняв Баку, он объявил Завалишину, что хотя этот город поручен ему по Именному повелению, но если начальник десантных войск действует против него с оружием, то он, с своей стороны, готов содействовать, как верный подданный Его Императорскаго Величества и просил уведомить о причинах экспедиции. Завалишин, в ответе своем, изъяснив повеление главнокомандовавшаго, требовал, чтобы Ших-Али, если имеят власть, принудил бы Бакинскаго хана сдать город, присовокупляя к тому, что желает решительнаго отзыва. Ших-Али, не находя уже возможности продолжать свои переговоры, отвечал, с обыкновенною его хитростию, что сдать крепость и впустить в нее русский гарнизон не может, по той причине, что Баку поручена ему по Высочайшему повелению и готов сам отвечать пред Государем. Завалишин, не находя никакой возможности силою заставить крепость сдаться, объявил письменно Ших-Али, что, не имея повеления почитать его за неприятеля, предоставляет ему оправдываться в этом действии, за которое потребуется с него строгий отчет; и, вслед за тем, удалился из-под Баку.

Эта неудача, вместе с коварными поступками Ширванскаго хана, побудили князя Цицианова предпринять лично поход в Каспийския владения, кончившийся несчастною его кончиною. Злодейство, как у нас было известно, совершилось также по совету Ших-Али.

Персидский шах, считая Дербентскаго хана одним из надежнейших опор своего государства, старался поддерживать в нем такой дух сопротивления, и постоянно посылал ему подарки и деньги, для найма лезгин, на случай нападения Русских на Дербент. Но хан ни мало не заботился даже о собственной безопасности. Увлеченный, как бы неизбежным роком, эти подарки и деньги он расточал на сладострастныя и роскошныя пиршества и осыпал ими своих любимцев. Погрузись во все пороки и злодеения, он похищал девиц, лучших красавиц в Дербенте, отнимал жен у отчаянных мужей и после со смехом отсылал их обратно; ни слезы красавиц, ни бешенство мужей, ни просьбы отцев и матерей не смягчили сладострастнаго деспота. С злобным смехом смотрел он на отчаяние своих жертв, хладнокровно внимал крику мятущихся граждан и, в часы ярости, лишал жизни знаменитых беков, богатейших купцов и почетнейших духовных, осмеливавшихся говорить ему правду. Негодование против него час от часу усиливалось и переходило в мятеж; но хан, ослепленный своим могуществом и надеесь на помощь персиян, презирал неудовольствие народа и продолжал заниматься пьянством и развратом. Между тем, туча висела над его головою и готовилась разразиться.