Кавказ. Выпуск III. Европейские дневники ХIII–ХVIII веков - стр. 14

После отъезда царевича стал подходить народ со стадами. Сначала шли табуны лошадей по 60, 100, 200 и более голов в табуне, потом появились верблюды и волы, а позади них стада мелкого скота. Это длилось в течение 6 дней, когда в продолжение целого дня – насколько мог видеть глаз – со всех сторон степь была полна людьми и животными; одни проходили мимо, другие прибывали. И это были только головные отряды. Отсюда легко представить себе, насколько значительной была численность людей и животных в середине войска. Мы все время стояли на стенах города и к вечеру просто уставали смотреть. Поперечник равнины, занятой массами этих людей и скота, равнялся 120 милям. Все это походило на некую паганею.

В то время жил в Тане некий брат Термо, францисканец. При помощи сети он устроил из двух обручей один большой обруч и укрепил в земле за городской стеной изогнутый кол. Таким образом он ловил от 10 до 20 куропаток сразу. Вокруг стен Таны было столько куропаток и дроф, что все эти места казались птичьими дворами. Местные мальчишки ловили этих птиц и продавали по аспру за пару, что по-нашему равно 8 богатинам за одну птицу. Термо выручил от их продажи столько денег, что купил на них черкесского мальчика, которому дал прозвище Куропатка и сделал его монахом.

…По этому поводу (отваге татар. – В. А.) расскажу, что однажды случалось при мне, когда я был в Тане. Стоял я как-то на площади. Пришли в город татары и сообщили, что в роще, мили за 3 отсюда, спрятались черкесы-всадники, числом около сотни, которые задумали совершить набег под самый город, как это было у них в обычае. Я сидел в лавке мастера по изготовлению стрел. Там же был один купец-татарин, пришедший туда с цитварным семенем.

Услышав о черкесах, он встал и сказал: «Почему бы нам не отправиться захватить их? Сколько там этих всадников?» Я ответил: «Сто человек». – «Вот и хорошо, – сказал он, – нас пятеро, а у вас сколько найдется всадников?» Я ответил: «Сорок». – «Вот и хорошо, – сказал он. – Черкесы не мужчины, а бабы. Идем, схватим их!» Услышав это, я пошел искать мессера Франческо и рассказал ему об этих речах, он же со смехом спросил меня, хватит ли у меня духу пуститься туда. Я ответил, что хватит.

И вот мы сели на лошадей, приказали нашим людям прибыть по воде и к полудню налетели на этих черкесов. Они стояли в тени, некоторые из них спали, но, к несчастью, случилось так, что немного раньше, чем мы достигли их, наш трубач затрубил. Поэтому многие успели

бежать; тем не менее и убитыми, и плененными нам досталось около 40 человек. Но вся красота этого дела относится к тому, что говорилось о «безумных храбрецах». Тот татарин, который предлагал ехать хватать черкесов, не довольствовался добычей, он в одиночку бросился в погоню за беглецами, хотя мы все кричали ему: «Ты же не вернешься, никогда ты не вернешься!» Он возвратился спустя почти целый час и, присоединившись к нам, жаловался, говоря: «Горе мне, не смог я поймать ни одного!», и сильно сокрушался. Судите сами, каково было его безумство, ведь если бы хоть четверо из черкесов обернулись против него, они изрубили бы его на мелкие куски…