Катя - стр. 7
– Да, я завещал Кате эти деньги. Ты вообще фирму целиком получаешь. Тебе мало? Возможно, внучка захочет открыть свой бизнес, – тихим, но грозным голосом парирует дедушка.
– Папа, ну зачем ты так? Я люблю свою дочь и не борюсь с ней за наследство. Она будет работать со мной на фирме, а потом я подпишу завещание на неё, больше всё равно некому оставить дела. Сейчас ты ей даёшь эти деньги, а она всё профукает. Да, возможно, откроет бизнес, но прогорит. У меня свободной наличности только пять миллионов, остальные деньги в деле. Если что, мне стройку из-за неё приостанавливать? Вызовем нотариуса, и ты перепишешь завещание.
– Ты уже и хоронишь меня, да?! – кричит дедушка, но тут же закашливается. – Пошла вон отсюда. Фиг тебе, а не новое завещание. Будешь настаивать – я его перепишу, только в этом случае ты получишь дырку от бублика. Всё отдам внучке – и счета, и фирму. Привыкла гнобить её, будто не сама родила ни любви, ни ласки. Уйди, видеть тебя не хочу.
Я залетаю на цыпочках в уборную и слышу топот ног, мать уходит из комнаты деда. Он оставил мне наследство, а она недовольна. Разумеется, приятнее всего держать меня под своим каблучком, командовать, указывать, говорить, что я никчёмная.
Слёзы наворачиваются на глаза. Быстро умываюсь, останавливая их. «Соколовы не плачут» – так всегда повторяла мама с тех пор, как мне исполнилось семь лет. Если что-то было не так, и я начинала реветь, она грубо одёргивала: «Чего нюни распустила, ты Соколова или кто? Тебе не стыдно вообще, а?»
Мне было ни капельки не стыдно, наоборот, обида душила. Девочек так не обижают, а меня гнобили везде, даже дома.
Ещё мне хотелось бантики, как у красавицы класса Юльки. Помню линейку на первое сентября, её катал старшеклассник на плече, а она звенела колокольчиком и улыбалась. Шикарные банты украшали косы, а красивое платьице привлекало взгляд и вызывало зависть. Я хотела себе это платье, и бантики, и туфельки, и даже косички. Вместо красивого наряда, на меня напялили классический костюм для женщин, только в сильно уменьшенном варианте, а волосы украсила серебряная заколка с фианитами. Мама стояла рядом, улыбалась, говорила, что я среди девочек самая красивая. Ещё бы, только на меня умудрились напялить наряд от известного европейского модельера.
Снова плещу на лицо водой и хриплю, накатывает фантомное удушье. Нервы совсем ни к чёрту, я так устала от всего, теперь ещё и любимый дедушка масла в огонь подлил. Мать никогда не позволит, чтобы я далеко ушла от её юбки, так и будет помыкать мной, пока не помрёт.