Катрина: Меч зари - стр. 11
Шакалы, окружившие дом. С глазами мерцающими золотом.
Глава 2. Медиум из Лаймхаус
По обыкновению жители восточного Лондона просыпались раньше остального города. Ирвин Фэннинг начинал собираться на работу задолго до того, как утренние лучи приходили на тенистую Джилл-стрит.
В сумрачной утренней прохладе он заскрипел половицами в родительской спальне, пока его жена, миссис Фэннинг гремела посудой на кухне, стряпая завтрак для семьи. А старшая дочь постучалась в открытую дверь спальни и вошла.
Джульетт несла отцу миску с водой для бритья. На плече у неё висело полотенце для отца. Она радостно пожелала ему доброго утра, вся сияя, и передала миску, от которой поднимался пар. Ветерок, подувший из поднятого Ирвином окна, всколыхнул занавески, подхватил пар от воды и понес в призрачном утреннем свете в сгущавшуюся тень.
Услышав звонкий приподнятый голос дочери, Ирвин прищурился, присмотрелся получше к ней, и вслух заметил:
– Радостно видеть тебя в добром настроении, крошка. А то закисла в последнее время. Я уж начинал переживать, не приболела ли.
Джульетт посмеялась и подала ему чашу для пены и щетку-помазок, с сочувствием вглядевшись в лицо отца.
– Уж я-то здорова, а ты выглядишь уставшим. Скорее бы выходные. Отдохнуть бы тебе, отоспаться получше.
Джульетт скрипнула дверцей шкафчика, развернула мыло и стала разводить пену для бритья. А Ирвин, потирая ноющую шею, выложил бритву и начал умываться перед меленьким овальным зеркальцем на столе. Пока Джульетт делала пену, она сама не заметила, как принялась негромко напевать мелодию.
Ирвин ухмыльнулся и удивлённо покачал головой. Он стал наносить мыльную пену на щеки, шею и подбородок, то и дело поглядывая на дочь. Давненько он не видел её такой живой и радостной. И в том отчасти корил себя. За то, что не смог дать семье достойную жизнь. Но старался он как мог.
– Что на тебя нашло сегодня? – полюбопытствовал Ирвин.
– Это всё из-за леди Сандерленд, – улыбнулась его старшая дочь.
Джульетт испытывала большие ожидания от предстоящей встречи с леди Сандерленд. С самого утра она чувствовала воодушевление. Подъем. Терзавшие её сомнения и грусть от людского безразличия, с которым она то и дело сталкивалась, покинули её. Наконец кто-то отнёсся к ней серьёзно.
Она так и сказал отцу. С улыбкой и надеждой:
– Наконец-то кто-то отнесся ко мне серьезно.
С негромким трескучим шорохом Ирвин провел лезвием по щеке и обмакнул бритву в воде. Затем глянул на дочь.
– Я тоже отношусь к тебе серьезно. Уж в этом не сомневайся.
– И я очень благодарна за это. Но нужно чтобы кто-то ещё поверил мне. Кто-то из другого круга.