Катастрофа. Бунин. Роковые годы - стр. 18
– Мир никогда нормальным и не был. Вся его история – это история душевнобольного.
Иван Алексеевич досадливо поморщился:
– Ну, положим, до тебя это Герцен хорошо объяснил. И разве до шуток в такое страшное время! Вот видишь, сообщают в газете цифру погибших во время демонстрации четвертого июля в Питере – пятьдесят шесть человек. Это только представить надо… А сколько покалеченных!
Евгений продолжал пикироваться:
– Кто посылал их на улицу? Сидели бы дома, пили чай из самовара. И никаких не было бы жертв. Так-то!
Иван Алексеевич промолчал.
– Вижу, не желаешь обсуждать, – не унимался Евгений. – А ведь в споре рождается истина.
– Не истина, но глупость – это точно! – отмахнулся Бунин. – Каждый несет свое, собеседника не слушает – вот ваши споры.
– Не буду мешать, мне идти надо в соседнюю деревню!
Газеты с тревогой сообщали, что «большевики проводят среди войск зловредную агитацию, саботируют подвоз продовольствия в крупные города, чем вызывают голод и недовольство населения», что «распропагандированные части Петроградского гарнизона отказались отправиться на передовые позиции».
Назывались имена главных виновных: член ЦК большевиков Зиновьев (Радомысльский), с замысловатым именем Овсей Гершон Аронов, и руководитель этой партии, германский агент Ульянов-Ленин Владимир Ильич.
Газеты обвинили Зиновьева в том, что он призывал к провокационной «мирной вооруженной» демонстрации. Вместе с демонстрантами на улицы Петрограда вышли и солдаты. Первый пулеметный полк притащил с собой на эту «мирную» демонстрацию даже… пулеметы.
И вот результат большевистских усилий – гора трупов.
Тягостные мысли Бунина прервал приход Юлия.
– Вот ты где спрятался! – живо проговорил он. – Я Евгения встретил. Сетует, что ты нынче не в духе.
– Ах, при чем мое настроение?! Что творится в России, уму непостижимо.
– Да, революционная вспышка страшна! Но она оживит нашу жизнь, привлечет к правлению страной новые, здоровые силы. Роду Романовых три столетия. Самодержавие изжило себя. А вот Учредительное собрание, которое под свои знамена соберет все самое прогрессивное, все самое…
– Соберет «прогрессивных тупиц» – так, кажется, Достоевский выражается.
– Ну, в любом государственном органе непременно какое-то число его членов окажется посредственными личностями. Вспомни английский парламент: там не только мудрецы. Но с каким блеском они решают государственные вопросы!
– Я никогда не был монархистом, но чем наше самодержавие хуже английского парламента? – сказал Бунин. – Ведь Николай давно ничего не решал сам. За него это делали Государственный совет, толпы приближенных, Горемыкин, Витте, Распутин, та же Государственная дума!