Катарсис. Старый Мамонт - стр. 32
И вот они – враги. Очередное предательство. Пратолк пошёл на мятеж за братом. И явился причиной смерти Наследника. Вот так и бывает, усмехнулся горестно Пратолк, самыми лютыми врагами становятся самые близкие. Правду говорил старик Игрек – только враг не может предать.
– Снимите с него оковы, – велел Лебедь.
– Но, ваше… – возмутился старший страж.
– Снимите. Пратолк даст слово, если тебе это нужно. А слово держать этот достойный муж умеет. Это знает вся Империя. Но и без слова он не сможет убить меня. Не сможет. Так, Правый?
– Так, Левый. Я предал лишь несколько раз. И только тебя, моего Императора.
– Да и мятеж для Пратолка уже закончился. Так?
– Мудрость твоя не знает границ, – кивнул Пратолк.
Когда оковы расковали, Император указал Пратолку за стол, где стояла пара подносов с нарезанным тонкими ломтями вяленым пряным мясом, сыром, хлебом, ваза с яблоками. И четыре кубка.
Когда стража, повинуясь жесту Императора, вышла, Пратолк понял, кому ещё кубки. Вошли Сердитый и Мышь. Пратолк их знал столько же, сколько знал и Лебедя. Это – его тени. Они всегда рядом. С рождения Лебедя. Лебедь-отец был мудр – свел сына с нужными спутниками жизни. Свел ещё детей. На будущее.
Сели за стол. Рулевой разлил вино по кубкам.
– Предал меня? Нет, Правый. Не предал. Ты сделал то, что было нужно. Это я предал нашу дружбу, не желая вовлекать тебя, такого чистого, правильного, в этот отстойник навоза, что называется – политикой. А теперь ты по уши в дерьме, как и мы. Добро пожаловать в отхожее место! Садись, пей. Рассказывай, Правый.
– С чего начать? – спросил Пратолк, отпивая вино. Суда не будет?
– С того, кого все называли Игреком… – Император махнул на стол в углу, где были разложены какие-то вещи, пластины доспехов.
– Очень необычный человек, – сказал Пратолк.
– Ты даже не представляешь – насколько, – пробубнил Мышь.
Пратолк стал рассказывать, как этот наёмник со своими племянниками оказался в их городе, как он его нанимал, как странно вел себя Игрек, доводя всех до бешенства, как создавал свой лазарет. Но во всех странностях Игрека Пратолк видел «право», потому попустительствовал, а потом – прямо поддерживал. Игрек ломал привычный уклад жизни. Ломал сильно и жестоко, но Пратолку этот наёмник был как глоток свежего воздуха. Как луч надежды. Пратолк и сейчас говорил путано и страстно, так до конца и сам не разобравшись в своём отношении к этому необычному наёмнику.
Император и его Малый Совет молча слушали и переглядывались. Потом Рулевой кинул Пратолку пластину доспеха.
– Это – рубиновая сталь. Покрашенная серой краской.