Катарсис. Наследие - стр. 8
Они стояли рядом и просто молчали. Потому что все, что можно было сказать, они и так знали. Просто, молча, вели каждый свой разговор с уже ушедшими. Пока их не позвали на ужин.
С кучей бродячих артистов дорога короче. Оттого что – веселее.
Безумные одежды, подчеркнуто безвкусно-яркие, подчеркнуто безвкусно – до смешного – скроенные. Аляпистые, пестрые. Но артисты – жизнерадостные, веселые, смешливые, певучие – разогнали тоску колонны. Улыбался Зуб, смеялась Матерь Милосердия над ужимками акробатов, ухмылялся даже их седой командир.
Хотя ему стало еще тяжелее с присоединением к их отряду этого балагана. Потому как старшим во всем этом веселом безумии был акробат Корень, а с ним прибыла его сестра – Синеглазка. А с ней – боль первых чувств Белохвоста.
Она училась у Ольги, Белохвост лечился. Она понравилась ему, он – ей. Первая любовь. Первый кипяток по венам, первые томные взгляды, первые вздохи томимого сердца. Первые – робкие – объятия. Первые – невыносимо сладкие – поцелуи.
Нет, Белый не был мальчиком. Но то, как он стал мужчиной, казалось, навсегда сделает из него женоненавистника. И вот – он плывет под синим пламенем ее глаз. Его пьянит запах ее волос.
Все закончилось очень больно. Они, как им казалось, украдкой, уединились на сеновале. Волосы Синеглазки – на лице Белого. Ее горячее дыхание и стоны обжигали.
Корень, ворвавшись на сеновал, сдернул Синьку, как ее называли братья, с Белого, очень крепко припечатал своим твердым, как корень дуба, кулаком – в глаз Белому, поволок ее, растрепанную, в порванном в порыве страсти платье, на выход, где они вдвоем – Корень с Ольгой – стали кричать на Синьку, но так, чтобы слышал и Белый:
– Ты разве не знаешь, кто он? Княжич! Наследник! А кто ты? Забыла? Соплячка! Ты себе чего понапридумывала? Любовь? Какая любовь? Он – сам себе не хозяин! Он – раб своего Дома! Интересам Дома надо будет, чтобы он соединился с какой-нибудь грымзой из Темных Владычеств, старой и страшной, – и он это сделает! Будет строгать птенцов десятками – только бы не было войны! Кто ты будешь? Кем? Любовь? Даже если он любит тебя – он откажется от своего Долга? Кто он тогда будет? Какой судьбы вы хотите друг другу?
Эти слова, как раскаленные гвозди, вбивались в голову Белого. Больше они не виделись. Корень очень строго следил, чтобы даже взгляды влюбленных не пересекались.
И все же – им удалось поговорить.
– Твой брат прав, – сказал тогда Белый, – прости. Мой Долг – служение моему Дому. Я не смогу связать свою судьбу с твоей. А представить тебя наложницей не могу. Я люблю тебя. Но нам надо прислушаться к голосу разума и сделать так, как правильно, а не так, как хочется. Прости!