Катарсис. Наследие - стр. 60
Ворона выволокли наружу. Вынесли саблю Стрелка и его самострел. Без футляра для стрел.
– Это он, – кивнул Тол, потирая руки.
– А я? – напомнил о себе десятник.
– Иди! – махнул рукой Белый, отмахиваясь от Госша, как от надоедливой мухи.
Но десятник остался. Он лишь отступил на десяток шагов и укрылся за глыбой, торчащей из земли. Десятник видел, что это не осталось незамеченным. За ним наблюдали – самое малое – три пары глаз. Но всадник с крестом отпустил его, потому десятника не трогали. Десятник слушал допрос Вороны, и с каждым словом ему становилось все страшнее. Он уже не прятался за камень. Он встал за спинами людей, допрашивающих Ворону, кусал губы, стискивал кулаки, смотря через их плечи на допрос.
– Ты еще здесь? – удивленно спросил Белый, когда Ворона умер. – Тебе твоя жизнь не дорога?
– Нет! – яростно тряхнул головой десятник. – Убей меня! Мне некуда идти! Я убивал невинных! Мне нет пути в земли, где есть Оплоты Света. И вернуться домой я не смогу. Некуда мне идти, каратель! Убей меня!
Всадник пожал плечами, занеся меч над головой. Девушка в мужском костюме тронула его за наплечник, сказав:
– Это будет слишком легко. Изгони его.
– Пшел вон, шакал-падальщик! – рявкнул всадник, опуская меч.
– Я пойду к Змеям, сдам вас, – крикнул десятник.
– Иди! Куда хочешь! – рассмеялся высокий воин. – Только на глаза мне не попадайся. Иди. Мастер Боли ждет тебя. Все глаза выплакал.
– Он и вас ждет, – огрызнулся десятник.
– Надеюсь на это! – высокий воин вскочил на своего коня. Его спутники также вскочили в седла.
Десятник посмотрел им вслед. Потом потянулись повозки каравана. А десятник все стоял и смотрел.
Он давно знал, что кара придет. Слишком богопротивные дела происходили вокруг. Слишком мерзкие.
Тьма сгущалась очень медленно, незаметно. Тьма и мерзость. И он не заметил, как сам стал мерзостью. И заразил мерзостью даже своих детей. Он сам приносил домой человеческое мясо, чтобы накормить голодных родных. Искренне удивлялся, как раньше они не догадались, что вокруг столько мяса ходит? И только увидев этого юношу старый воин, как очнулся от кошмарного сна, разбуженный криками Вороны, его словами. Только сейчас пришло осознание, во что превратилась его жизнь, его служение Змею.
Десятник вошел в свою заставу. Осмотрелся вокруг другими глазами. Увидел веревку, стал наматывать ее на крюк светильника. Но потом взгляд его упал на свой же меч, забытый им на полу. Десятник бросил веревку, поднял меч, собрал в охапку остальное оружие, почему-то брошенное этими чужаками, догнал последнюю повозку этих чужаков, сгрузил в нее оружие и пошел за повозкой, понуря голову, чтобы не встречаться с глазами этих людей.