Каталог проклятий. Антология русского хоррора - стр. 21

Рушился мир, тот, что за Зоной. И скоро, когда улягутся смертельные облака и весь воздух будет полыхать невидимым пламенем, родится новый мир, с новыми хозяевами.

И каким будет тот мир – Лешак знает.

Я уже и не помню, откуда взялся этот бегемот. Игрушка из глубокого детства. Маленький, меньше ладони, резиновый. Пищалка на брюхе давно выпала, и теперь бегемот лишь бессильно втягивал воздух, если нажать и отпустить.

Раз втянул, два втянул. Отличное средство релакса для тридцатилетнего дядьки. Я мысленно поморщился, опять это слово "дядька" применительно к себе – а что поделать, если лысина проклюнулась так рано и в зеркале потухший взгляд прежде ярко-синих глаз.

Они будто выцвели с годами. "Не вы одни", – мысленно сказал я им, возвращаясь взглядом к бегемоту, который тоже потускнел со временем. Идем на дело. Он уютно примостился в кармане, а я, закутавшись в пальто, направился в парк.

В первый раз всегда сложно. Выждав момент, пока мамаша, щебеча по телефону, отвернулась, я поманил пальцем маленькую девочку. Заговорщицки достал из кармана игрушку.

– Знаешь, что это? – малая покачала головой, на лице отразилось подобие интереса. – Это необычный бегемот, он волшебный. Дунешь в отверстие – найдешь вечером подарок под кроватью.

Детская площадка отступила куда-то на второй план. Я нервно покосился вбок – мать девочки все еще была увлечена разговором.

– Какой хочу? – уточнил писклявый голосок. – Новый телефон?

Вот же поколение. Я убедительно, как мне показалось, улыбнулся и кивнул. Девчонка взяла игрушку из рук, повертела и поднесла к губам. Дунула и бросила бегемота на асфальт. Я вздрогнул, почему-то меня это сильно покоробило.

– Не надо с ним… так.

– Да ну тебя, – она высунула язык и убежала обратно на качели.

Я подобрал бегемота. Кажется, если девочка и поверила мне, то только в первые две секунды. Ушлые они уже в этом возрасте, знают, что чудес не бывает, да и внимание их трудно удержать. Но она все же вдохнула в мой талисман кое-что важное, и это главное.

Год своей будущей жизни. Всего-то годик, никто не узнает, никто не заметит. Сколько ей было суждено, восемьдесят или семьдесят девять – так ли важно в этом возрасте? Вон какая цветущая. Я быстро поднялся со скамейки и зашагал домой.

"Донор, донор, я акцептор", – бабуля сказала, надо придумать собственную мантру, иначе не сработает. Поборов брезгливость, я приложился губами к отверстию в резине и с силой нажал на бока бегемота. Втянул воздух с привкусом резины, погонял во рту, проглотил. Метнулся к зеркалу.