Размер шрифта
-
+

Касты. Истоки неравенства в XXI веке - стр. 28

Колонисты создали «крайнюю форму рабства, не имеющую аналогов в мире», писала историк права Ариэла Дж. Гросс. «Впервые в истории одна категория человечества была исключена из «человеческого рода» и выделена в отдельную подгруппу, которая должна была оставаться пожизненно порабощенной на протяжении многих поколений»[42].

Институт рабства на протяжении четверти тысячелетия представлял собой превращение людей в валюту, в машины, которые существовали исключительно для прибыли своих владельцев и работали столько, сколько желали владельцы. Они не имели прав на свои тела, их можно было заложить, развести, выиграть в пари, подарить в качестве свадебных подарков, завещать наследникам, разделить с супругами и детьми, чтобы покрыть долг владельца, или раздосадовать соперника, или передать в наследство. Их регулярно били, насиловали и клеймили по прихоти и настроению людей, которым они принадлежали. Некоторых кастрировали или подвергали другим пыткам, слишком ужасным, чтобы их называть, пыткам, которые Женевские конвенции запретили бы как военные преступления, если бы конвенции применялись к лицам африканского происхождения на этой земле.

Рабство обосновалось здесь еще до создания Соединенных Штатов Америки. Это была живая смерть, сопровождающая их на протяжении двенадцати поколений.

«Раб обречен на труд, плоды которого пожинают другие»[43], – так писатель, назвавший себя судьей Раффином, свидетельствовал о том, что видел на Далеком Юге.

«Раб во всем зависит от воли своего господина, – отмечал Уильям Гуделл, министр, описавший институт рабства в 1830-х годах. – И тот не приносит ему ничего, кроме страданий. Он никогда не должен поднимать руку для самообороны. Он не должен произносить ни слова протеста. Ему негде искать помощи и защиты – даже с сельскохозяйственными животными обращались лучше. Считалось, что они «невосприимчивы к травмам», – писал Гуделл. – Они могут быть наказаны по усмотрению своего господина или даже преданы смерти по его решению»[44].

Чтобы лучше представлять условия их эксплуатации, примите во внимание, что в 1740 году Южная Каролина, как и другие рабовладельческие штаты, наконец решила ограничить рабочий день подневольных афроамериканцев пятнадцатью часами с марта по сентябрь и четырнадцатью часами с сентября по март, что вдвое больше стандартного рабочего дня людей, которым фактически платят за труд[45]. В ту же эпоху заключенные, признанные виновными в совершении реальных преступлений, работали не более десяти часов в день. И пусть никто не говорит, что афроамериканцы как социальная группа не работали для нашей страны.

Страница 28