Кастинг. Инициация Персефоны - стр. 50

– Подрабатывал на съемке фильма Ленин-Штрассе Три.

– Вы каскадер?

– Больше просто артист.

– Артист-финансист, – резюмировал Германн.

– Кто додумался Энддиректора пригласить на роль самоубийцы Раскольникова?

– Не знаю, но даже восхищались некоторые.

– Кто, например?

– Например? Именно, на пример, хорошо, скажу, как-то: Ан Молчановский.

– Кого вы играли? – Германн демон-стративно вынул пачку Севера, и постучал ей по дну, предлагая этим видом семисоткилометровой тайги задуматься над своей дальнейшей судьбой.

Но Энддиректор не растерялся:

– Что, в Ялту больше не закидываете, сразу на Север Дальний идут поезда? – и спел кстати под нолитые уже всем кружки золотого:

– Идут на Север стада огромные, кого ни спросишь – у Всех Указ-з! Прости-прощай, любимая-хорошая-я, прощай, быть может, в последний раз.

– Прости-прощай, любимая-хорошая-я, прощай, быть может, в последний раз-з.

– Ар-тист-т, – констатировал его сосед, которого, правда, пока никто не спрашивал его личного мнения.

– Дай подумаю, кого он играл у Ана Молчановского, – сказал Германн.

– Я и так уже знаю, – сказал Михаил, – шоу-мэна в Его Сети, пока гости обедали быстрыми закусками и Лососем в Газете на десерт, правда, только:

– Для Избранных.

– Я там был, – сказал Фин.

– Ну, я и говорю, уже понял, что ты за жареный гусь, но не как любил Бродский:

– В яблоках и сливах – по-американски, а чисто, как принято у русских:

– По-итальянски. – В том смысле, что:

– Ла-шато ми! Кантаре, и это мне не много, чтобы итальяно, но итальяно старо – 14—15, максимум шестнадцатый век, узе. – И как говорится:

– На те по вере-то, с росписями Леонардо и Рафаэля, с куполом, как в Сикстинской Капелле Микеланджело, вместе с его Буанаротьей.

– Он играл доктора её-его жены.

– Так ясно, доктор, значит, – сказал Германн, и покосившись на второго, такого же:

– Один метр плюс девяносто его сантиметров, – но только с еще намного более, в общем с:

– Носом, – а если, как следует загримировать, то и вышла именно та Баба Яга, которая недавно – в принципе когда, это даже пока неизвестно – спустила нашего Лиоза в канализацию. Вот, как они, времена-то:

– Пере-плелись-ссь. – Не сразу понятно, где и искать.

Как бы сказал тот же пресловутый Кант:

– Не всё то, что пишется, пишется именно для того, чтобы можно было хоть когда-нибудь разобраться.

– Это был не я, – просто ответил – кому неизвестно – кто? тоже, в общем-то пока неизвестно. Но сделать из него человека:

– Надо попробовать, – сказал Михаил М.

– Ты, э-эт-та-а, Лиозом не хочешь побыть некоторое время?

– Я? – или он, – Энд-директор показал пальцем вбок на своего визави.