Кастинг. Инициация Персефоны - стр. 37

– Не логично получается, – сказал Б, – Лиоза вам жалко, а Нотхауса нет.

– Так, а кто еще согласится добровольно лечь под трамвай? Только Нотхаус.

– Мы пообещаем ему бабки – ляжет.

– Сколько? – спросил Борис.

– Да всё отдадим.

– Сколько у вас?

– А у вас?

Б промолчал.

– Мы отдадим Нотхаусу все, что вы нам пожертвуете.

– Это у вас заранее был такой плэн. Я имею в виду, взять меня в плен, как заложника, и просить у совбеза:

– Немного бабла на выкуп.

– Не пускайте нас по ложному пути – вас уже исключили.

– Вы слышали когда-нибудь, что из Масонской Ложи – никогда никого не исключают?

– Ложи? Это одно и тоже?

– Ну, если туда не берут всех подряд, то как вы думаете – это меньше, чем масоны? – Очевидно:

– Больше, и намного.

– На сколько?

– На целую голову.

– Масоны, масоны, масоны кабаре, – спел Миша, начиная понимать всю трудность возложенной на них миссии:

– Найти Нотхауса Лиоза.

Тем более:

– Не композитора.

– Надо было взять Кота, – сказал Германн. – Он знает не только вход, но и выход из темной комнаты, где его нет.

Но Ле-штрассе, три был тут, спал даже не под сиденьем, а лежал у заднего стекла, но так, что его не было долго видно за подголовниками, которые – если кто не знает – бывают и у задних сидений, как сказал один водитель с большим стажем:

– Как небо и земля, – в том смысле, что отличаются две цифры:

– Семерка и Восьмерка.

– А именно?

– У Восьмерки есть задние подголовники. – И это было, по крайней мере, удивительно. – Хотя долго – а может и всегда – никто не мог понять, зачем Ей нужна пятая скорость? Если у нас по определению нельзя ездить по 120 и выше. И вот сколько ни повторяй, что даже в паспорте этой Восьмерки написано:

– Можно, если иметь в виду прямолинейное и равномерное движение, ехать на пятой, не превышая и 60 км/час – бензин почти не будет расходоваться – бесполезно, ибо там же, в паспорте есть:

– Пятую лучше всего включать только после достижения скорости на четвертой в 120 км/час.

Эта дилемма погубила Восьмерку, превратив ее в Зубило на долгие годы. Как и труды некоторых писателей с тем же названием. Хотя не исключено, что сами они видят в них, ни больше, ни меньше, как только обычные в этом деле:

– Единство и борьбу противоположностей. – Или Партийность Литературы, что в общем-то тоже самое.

– Зря отпустили Бориса, – сказал Ле-Штрассе, которого решили называть пока что, как сказал Германн:

– Лёва Страус, – или по-ихнему, по столичному: Лэви Штраусс.

Потому что я, – продолжил он, – из-за носа…

– Не видите дальше своего носа, – хотел сказать Кот, но решил пока не конфликтовать с Илюхой Муромцем и Добротой из Попов с носом, хотя и понимал: научиться придется в целях производственной необходимости, называемой в простонародии: