Карусель теней - стр. 33
Но, само собой, я подобной ерундой заниматься не собирался. И смысла в этом нет, так как никому никакого прока от эдакой правды не будет, да не получится ничего. Люди есть люди. В темноте они боятся увидеть тени умерших, а на свету отказываются верить в то, что они существуют.
Бабка плелась за мной еще аллеи три, то жалобно канюча, то ультимативно требуя продолжения банкета. Она, как видно, решила, что я для того сюда пришел, чтобы ее прихоти выполнять, и не собиралась сдаваться до того самого момента, пока я ее, подобно водителю, не обездвижил. Мало того, после сорвал несколько листочков обриеты, растущей рядом с одной из могил, и ей на грудь бросил.
Не люблю зануд и хапуг, а эта пожилая леди сразу к обеим категориям относится. Сделали тебе добро, причем безвозмездно, – так поблагодари и свали в туман. Особенно если видишь, что не простой человек на кладбище заглянул, с подвывертом. Но нет, ей надо вцепиться, как клещ, и тянуть из меня нервы на предельной мощности. Вот пусть помучается теперь, зараза старая.
Дело в том, что обриета, она же обриеция, растение вроде бы и простенькое, но с интересной особенностью – при правильной посадке на могиле оно почти любой призрак, особенно желающий зла живым, удержать может. Есть в этом растении такая сила, изначально то ли богами, то ли природой данная.
Люди, жившие в былые времена, это хорошо знали, потому на по-настоящему старых кладбищах обриета синим или красным ковриком буквально обтекает старинные саркофаги или же затягивает собой входы в позеленевшие от времени склепы. Живым – радость для глаз, мертвым с недобрыми помыслами – преграда.
Ну а на новых кладбищах, что городских, что сельских, этот цветок, равно как ирис или маргаритку, сажают по привычке, забыв о его изначальном, истинном предназначении. Глаз радует, ухода особого не требует – чего нет? Вот только растет он все больше по бокам от могил, функцию свою основную при этом не выполняя.
Бабулька завращала глазами, силясь встать, но ничего у нее не получилось. И в ближайшие сутки не получится, даже когда спадет мое незамысловатое заклятие. Оно бы лучше даже побольше, но листочков на это не хватит, следующей ночью станут они трухой, а старушка получит свободу. Вот цветы ее денька на три связали бы, не меньше. Это вам не роза, незамысловатые цветочки обриеты вянут медленно. Только вот рано пока, они только в конце мая появятся.
Три дня на солнце и для живого человека о-го-го какое испытание. А уж для призрака… Нет, его не мучает жажда и голод, его не слепят лучи, но день – не время для мертвых. Их стихия – ночь. И она же среда их обитания.