Карты Люцифера - стр. 17
– Живопись! – вскричал понятливый ученик.
– Верно, – одобрил подсказку Колычев. – Но какая? Наших передвижников на Западе не ценят. Хорошие иконы? Могут возникнуть трудности с транспортировкой. Что-нибудь голландское или французское? Тут тоже есть отрицательные нюансы.
– Какие? – полюбопытствовал пытливый Артем.
– Сейчас поймешь. Сама фактура холста у опытного таможенника может вызвать подозрения. Опять же кракелюры…[5] Забьются при подмалевке. Полотно старое, его легко испортить. Я считаю: нужно остановиться на русском авангарде начала века.
– Кандинский, Малевич, Шагал… – вновь продемонстрировал эрудицию начинающий антиквар.
– Вот-вот. Именно. Там подобная живопись начинает пользоваться спросом, а у нас она пока никому не нужна. Абстракционизм ныне ругательное слово. Да и сами по себе холсты имеют относительно свежий вид. Если аккуратно подмалевать полотно легко снимаемыми красками, поменять подпись, внести еще кое-какие штрихи, картину совершенно спокойно можно выдать за современную работу какого-нибудь молодого советского живописца. Уткина, Гусева или, скажем, Воробьева…
Что нужно сделать дальше? Этот самый Воробьев желает продать свою картину «Над вечным колхозным покоем» некоему дагомейскому марксисту Агве, Симбе или Мбване. Живописец Воробьев пишет от руки, или лучше на машинке, справку, составленную в добротных бюрократических выражениях, где сообщает свои паспортные данные, почетные звания, если они имеются, а также сумму сделки, желательно небольшую, чтобы не напугать чиновников. Потом он отправляется в домоуправление, где за двести граммов тянучек «Кис-кис» паспортистка ставит на бумагу круглую печать. Теперь мы имеем документ, который можно предъявлять где угодно, а главное – на таможне. Господину Мбване вручается «Колхозный покой», и он преспокойно уезжает в свою Африку. Дело сделано.
– А оплата? – осторожно поинтересовался Артем.
– Деньги привозит тот же курьер. Тут все основано на доверии. Я заранее переправляю фотоснимки предлагаемых картин покупателю. Его полностью устраивает моя экспертиза, удостоверяющая подлинность полотна.
– Откуда вдруг такое взаимопонимание? – недоверчиво поинтересовался Артем. – Вы что же, знаете покупателя?
– Естественно. И весьма неплохо. От тебя у меня нет тайн. Дело в том, что покупатель – мой родной брат Александр, проживающий в городе Париже. В лихую годину он был выброшен волной эмиграции во Францию, где и обосновался. Со временем стал так называемым «маршаном» – торговцем живописью. У нас, видишь ли, это семейное занятие. Изредка мне удается поставлять ему товар. Весьма, конечно, сложными путями. Обычно через западных дипломатов небольшого ранга. Но это становится опасным, поскольку за каждым посольским работником время от времени, а иногда и постоянно ведется наружное наблюдение. К тому же дипломаты – господа, знающие себе цену, а посему просят слишком большой куртаж.