Картонные звезды - стр. 68
– Но странно, – мелькает у меня напоследок мысль, что среди приглашённых нет ни одного «старичка» из предыдущего набора, совершенно ни одного. Что бы это могло означать?
– Встать! Смирно! – звонко командует стоящий у распахнутых дверей наш ротный замполит. Откуда он здесь появился? Я в суматохе и не заметил.
Мы дружно вскакиваем. Входит Щербина и поднявший нас на ноги капитан Крамаренко докладывает ему, что все вызванные прибыли. Подполковник мельком окидывает нас строгим взглядом, нацепляет очки и легко поднимается на трибуну.
– В наше неспокойное вгемя, – начинает вещать он, запинаясь посередине слишком длинных предложений, и постоянно заглядывая в листочек бумажки, – когда оголтелый американский импгериализм топчет землю бгатского вьетнамского нагода…
На время неизбежной преамбулы я несколько отключаюсь, поскольку она меня ничуть не интересует. Умение отключать на время слух я отточил, будучи ещё в средней школе. В девятом классе к нам пришла учительница литературы, которая излагала материал таким скрипучим и заунывным голосом, что поневоле пришлось учиться, как-то отключаться от такой пытки. И мне это удалось. Постепенно я достиг такого совершенства, что мог сидеть прямо напротив включённой автомобильной сирены и не слышать при этом ни единого звука. Наконец Щербина складывает листок и с видимым облегчением суёт его во внутренний карман кителя. Включаю слух, чтобы не пропустить что-то важное.
– А это значит, товагищи, что нам со своей стогоны необходимо оказать всемегную помощь нашим бгатьям по социалистическому лагерю. Наш командующий дальневосточным военным окгугом тги дня назад издал дегективу, огиентигующую нас на активизацию богьбы за свободу социалистического Вьетнама…
Я сижу, как на иголках, напружинив ноги и готовясь при первой же возможности вскочить и отрапортовать о готовности отправиться куда угодно, помогать кому угодно, и чем только возможно. Но Щербина всё продолжает разглагольствовать о необходимости всячески противостоять нападкам проклятых империалистов. Украдкой озираюсь по сторонам. Мои сослуживцы все как один пребывают в полном недоумении и озадаченно переглядываются. И только Федька Преснухин, хитрый и ушлый ярославец, сразу почувствовал неладное. Видно за километр, что и он навострил уши, подлец, и тоже ловит каждое слово подполковника. Это не есть хорошо, это есть довольно плохо. В ротной иерархии, то есть по фактическим заслугам в боевой работе он стоит значительно выше меня. Кроме того, Фёдор уже получил значок второго класса, а я всё ещё ношу третий.