Картинки из жизни высшего общества - стр. 16

Да ещё, от такой картины…

«Товарищ», мой проснулся и зашевелился,

Видать, как матёрый зверь, почувствовал добычу.

Забыл я сразу, что человек партийный,

Что чту устав и дисциплину.

И думаю: «Как бы вдуть этой Вере

Чтоб у неё там всё заскрипело?»

Меня, Ваня, этим органом Бог не обидел.

И я уже предвидел

Все её стоны восторга…

В молодости… будучи ещё пацаном зелёным,

Бабы мне прохожу не давали,

Как про «его» размер прознали.

Потому что их мужики алкаши и пьяницы,

А я был мальчонка справный.

Мороженное мне потом покупали

И просили чтоб я маме ничего не рассказывал.

Ну, я значит… жил и радовался.

Вот так и происходило моё возмужание,

А потом: комсомол, флот, Партия.

Вот и вся моя биография.

Так вот, Ваня,

А потом мне и говорит, эта зараза:

– Как от вас вкусно пахнет!

А я ей в тему, сдуру:

– Будешь?

А она:

– Просьба начальника – приказ для подчинённого.

Я подумал: «Какой приказ… о чём это она?».

А она уже за стол уселась!

И смотрит на меня, знаешь, так, кокетливо.

Я сазу забыл где мы:

В Горкоме или в борделе?

Что ж делать нечего,

Сам дурак предложил.

Теперь уж «заднюю» не включить.

Это не по-мужски.

Достал бутылку «Наполеона»,

Открыл банку с зелёным горошком.

Разлил по рюмкам…

Сидим культурно, смакуем.

– Петрович, мы так только пачкаем губы, –

«О чём это она?», – думаю. –

Рюмки придумали французы.

Типа: мы нация культурная.

А сами жрут лягушек!

У тебя есть кружки,

Или стаканы?

А то я вкуса напитка не понимаю.

И вот: бутылку допивая.

Она уже «хорошая такая»…

Говорит:

– Предлагаю тост,

Выпьем за любовь!

Давай, Петрович, на брудершафт.

Сегодня добрая я.

Я не халявщица, какая ни будь,

Я тебе за «Наполеон» полюблю.

Допила, значит, стакан.

И поцеловала меня,

В засос…

Чуть не слетели у меня коронки с зубов.

И говорит:

– Я сейчас…

И расстёгнула, на кофточке пуговицы, до пупа.

А потом:

– Полежать мне, что-то, хочется.

Ты проводи меня до дивана, Петрович.

Сегодня я добрая.

И разлеглась на моём диване,

Вся аппетитная такая…

Ляхи, свои, по сторонам развела

И говорит:

– Петрович, жду тебя.

Я как увидел её ляхи,

Чулками обтянутые.

Клянусь тебе, Ваня,

Меня, как будто, обухом по голове ударили.

Как будто я раньше бабьих ляжек не видел.

Вон, у моей Нюрки такие же.

Или на пляже,

Пожалуйста любуйся, бабам не жалко.

Но там это всё воспринимается по-иному,