Карта Хаоса - стр. 25
ДЕВУШКА: (пишет) Мою голову, забираю конспекты и пишу шпоры к зачету.
КОРНЕЛИЙ: А завтра утром?
ДЕВУШКА: Мою голову и сижу в библиотеке.
КОРНЕЛИЙ: А днем?
ДЕВУШКА: Сдаю зачет.
КОРНЕЛИЙ: А после зачета?
ДЕВУШКА: Мою голову и иду в библиотеку писать бомбы к экзамену.
Убеждаясь, что череда зачетов и экзаменов уходит в дурную бесконечность и грозит слиться с горизонтом, несчастный Корнелий в качестве прощального сувенира вручал девушке вырванное из своего крыла перо, которое она чаще всего принимала за голубиное, и, дружелюбно пожелав ей удачной головомойки, оставлял ее в покое.
В тот поздний апрельский вечер, незадолго до закрытия метро, Корнелий прогуливался по станции «Краснопресненская», поджидая поезда. Он только-только закончил развозить секретные депеши, которые из несрочных стали уже совсем срочными, поскольку доставить их нужно было еще полторы недели назад.
Станция была совершенно пустая, что в перенаселенной Москве всегда пугает. Чтобы чувствовать себя одиноким, романтику необходима толпа. Когда же толпы нет, романтик невольно начинает нервничать и искать людных мест, чтобы вновь, обособившись, стать самим собой.
Интервалы между поездами сделались большими, и нетерпеливый Корнелий внутренне поскуливал, то и дело поглядывая на часы, разменивающие уже четвертую минуту.
Девушка появилась неожиданно, со стороны большого зеркала, необходимого машинисту для того, чтобы видеть, когда хлопать дверями, дабы защемить побольше пассажиров. Высокая, тонкая, чем-то похожая на цветок лилии. Нос небольшой, чуть вздернутый. Лоб высокий. В строении бровей привлекательная неправильность. Не то излом, не то легкая приподнятость окончаний, придававшая лицу удивленный вид. Под глазами едва заметные усталые полукружья.
«Лет семнадцать», – прикинул Корнелий.
Ему казалось, что еще несколько секунд назад слева от него никого не было. Не из тоннеля же она вынырнула?
На левой щеке у девушки был короткий шрам, горизонтальный и алый. Он касался края губ, отчего казалось, будто она непрерывно улыбается одним углом рта. Корнелий посмотрел на шрам и по наитию снизил возраст девушки примерно на год.
Одета девушка была во всё черное. Высокие десантные ботинки. Кожаные брюки. Кожаная узкая куртка с несколькими дробными и блестящими металлическими пластинами на спине и груди. Единственным исключением являлся красный шелковый шарф. Все вещи – и ботинки, и куртка, и шарф – были в крапинах грязи и пахли чем-то затхлым. Тиной?
К правому бедру девушки были пристегнуты ножны, а в них широкий и длинный, сантиметров тридцати нож-тесак. Корнелий удивился. С его точки зрения ходить с таким по городу означало непрерывно провоцировать нервную московскую милицию. Один только философ Сократ методом целой цепочки умозаключений сумел бы доказать, что такой нож имеет хозяйственно-бытовое значение, служит для заготовки лучины и обтесывания ножек табуреток и холодным оружием не является.