Карта Хаоса - стр. 1
Чтобы эффективно сражаться с Тартаром, неплохо понять его логику и тактику. Предположим, что я мрак и что существует громадный, опасный для меня алмаз-артефакт, который я не могу уничтожить, так как он вечен, прекрасен, ослепителен и я не могу даже прикоснуться к нему. Он сильнее меня. Он жжет. Самим фактом своего существования он причиняет мне дикую боль.
Если я не могу его уничтожить или сдвинуть с места, я буду пытаться его спрятать от людей. Как можно его спрятать?
1. Сотворить сотни других алмазов, подобных истинному, но из стекла и разбросать вокруг. Сделать эти «алмазы» ярче и привлекательнее истинного. Человек будет хватать фальшивку, пораженный блеском ее граней. Понимать рано или поздно, что это стекло, разбивать и хватать следующую фальшивку, которая вновь окажется стеклом. Рано или поздно человек разочаруется во всех алмазах и отвернется даже от истинного.
2. Издали закидать истинный алмаз грязью или птичьим пометом лжи.
3. Вообще попытаться сделать алмаз непопулярным камнем. Упорно и систематично утверждать, что самый истинный и дорогой камень, допустим, кварц. Вводить моду на кварц, изготавливать из него украшения и т.д. Одновременно в книгах, рекламе, анекдотах, на телевидении не слишком назойливо, но часто повторять, что нет ничего пошлее, глупее, ненужнее и смешнее алмаза. В кинофильмах делать алмаз непременным атрибутом болтливых и глупых теток, и, напротив, все молодое, сильное, достойное подражания связывать с образом кварца.
4. Внедрять сугубо прагматический подход. Повторять, что алмаз де нужен исключительно для резки стекла. Внушать человеку желание (я-то прикоснуться не могу), расколоть алмаз и использовать его составные части в быту. Как сверла, стеклорезы и т.д.
Если проводить эту линию достаточно последовательно, через несколько десятилетий можно добиться того, что люди вообще перестанут искать алмаз и окажутся в полной власти мрака.
«Лисьи фокусы», т. XXXI
Глава 1
Укус хмыря
– До чего же надоели эти сложненькие и несчастненькие! Тумана напустят, сидят и квакают! Простого хочу, нормального, честного, чтобы детей любил! – сказала княжна Мэри, со щелчком вставляя в АКМ новый магазин.
Печорин побледнел.
Предположительно М. Лермонтов
Снег местами еще лежал, сбившись в грязные глыбы, а жирная от влаги земля уже робко проклевывалась свежей травой. Наглые одуванчики высунули желтые головы и, точно разведчики, цепко и зорко оглядывали местность, соображая, в какую сторону запускать, когда придет время, белый свой десант. Молодой московский апрель вступил уже в права наследства и теперь решительно освобождался от ненужного ему барахла, оставшегося от скончавшегося дяди-марта – глубоких луж и островков грязного льда.
За окном, квелый и кашляющий, точно гриппующий поэт, бродил болезненный московский пейзаж и стучался в стекло где ранней мухой, где смешанным с дождем ветром, где тонкой березовой веткой.
Неизвестно откуда появились первые шмели. Тяжелые и слабые, в воздух они поднимались с трудом и перемещались короткими перелетами. Многие и взлететь не могли. Сидели на влажной земле, шевелили крыльями и робко грелись в лучах холодного солнца.
Ирка сидела в «Приюте валькирий» и подбрасывала дрова в печку-буржуйку. В трубе буржуйки угадывалась обычная водосточная, которую Багров приволок невесть откуда. Делая изгиб, она выглядывала в форточку, прикрытая от поддувания жестяной нашлепкой.
Из дальнего угола буржуйки выползал вонючий дымок, так как дрова были сыроваты. Из своего закутка появился Антигон с большой жестяной кружкой. Быстро взглянул на Ирку и передал кружку Багрову.
– Я просил чай в девяносто два градуса, а тут восемьдесят девять! Никакой заботы о болящем! – сказал Матвей, кашляя.
Антигон что-то пробурчал и принялся вырывать кружку, однако Багров не отдал.
– Нет уж! Буду пить ледяной! А тебя пусть совесть мучает, – сказал Матвей и, отхлебнув, принялся пальцами снимать что-то с языка. – Что это за валуны? Они шкрябают мое нежное горло!