Каролина - стр. 23

Мужчина смотрит на меня, как на загадку, которую он не знает как отгадать. Я же не хочу, чтобы меня называли Каролиной. Не хочу быть одной из одинаковых женщин. В чем-то общение с Ноланом было для меня полезным. Именно он показал мне, пусть отчасти это и была ложь, что я особенная. Не для него, так для себя.

– Эшли, как ты себя чувствуешь?

Прислушавшись к своему телу, понимаю, что в основном со мной все в порядке. Дискомфорт в ступнях и зуд в месте укуса, на этом проблемы заканчиваются. Он все же назвал меня Эшли, и это показывает, что я иду в верном направлении, и уже обошла первую мину и даже не взлетела на ней.

– Нормально. А ты?

Он снова щурится. Видимо, мужчина часто это делает, в уголках его глаз собрались и уже укоренились тонкие морщинки. А может, у него проблемы со зрением. Не знаю.

– Что – я? – переспрашивает мужчина.

– Как ты себя чувствуешь? – не понимаю, зачем задаю этот вопрос, он вылетает на свободу сам по себе и не имеет к моим мыслям никакого отношения. Я бы хотела спросить совершенно о другом.

– Жарковато.

Одно слово, и мне тоже стало как-то жарковато. Но не только сказанное способствовало этому, но и очередной взгляд серых глаз.

– Что вы со мной сделали? – интересуюсь я. – Что с моим телом?

Мужчина приподнимает темные брови.

– По мне, так с твоим телом все замечательно.

Мне становится еще немного жарче.

– Вы рисовали на мне, – напоминаю об этом и протягиваю руку запястьем вверх.

– Нет. Не рисовали.

– Да, – говорю я и вытягиваю вторую руку. – Вот же.

– Последствия отравления. Эти рисунки на тебе не из-за того, что кто-то решил, что твое тело холст, а из-за укуса на ноге. Ты заражена.

О боже…

– Чем заражена?

– Вирусом.

Мне становится жутко, дыхание учащается. Прикладываю ладонь к груди, сердце за ребрами учащенно колотится. Неужели я сбежала из фермы, слонялась по лесу и боролась за жизнь в схватке с чудовищами ради того, чтобы умереть от вируса? Жизнь несправедлива. Если бы я осталась на ферме, то жила себе дальше и жила. Я поднимаю взгляд на мужчину и спрашиваю тихо, так, словно сама не хочу знать ответа:

– Когда я умру?

Он лишь пожимает плечами и спокойно отвечает:

– Не знаю. Смотря как будешь себя беречь.

Разговор складывается максимально странно. Я не знаю, кто он, где я, что ему нужно? Да я вообще ничего не знаю. Возвращаюсь к кровати и сажусь. Смотрю на свои запястья, мне не нравятся эти рисунки. А на лице они тоже есть?

– Когда они исчезнут? – спрашиваю я.

– Никогда. – Звучит, как приговор.

Вскидываю голову и смотрю на мужчину. Он облокачивается на стену позади себя, складывает руки на груди и отвечает мне прямым взглядом. Отчего-то ищу в его лице схожесть с Ноланом, но не вижу ее. Кажется, я скучаю, но не по доктору, а по человеческому теплу. Нолан быстро подсадил меня на это, как на наркотик. Наркотик?